снисходительной холодной манеры, его вежливо приподнятых бровей, его подчеркнуто-вежливого внимания к моим словам, про которые я и сама знаю, что их и слушать-то не стоит, я на глазах увядаю и начинаю нести, как я и сама вижу, уже полную чепуху. К концу ленча Мак делает мне порицание. «Но ведь наверняка, – говорит он мягко в ответ на мое отчаянное утверждение о валторне, – это не так?»
Он, конечно, совершенно прав. Это не так.
После ленча Макс спрашивает, что я думаю о Маке. Я осторожно замечаю, что, по-моему, он не очень разговорчив. Это же, говорит Макс, великолепно. Я себе не представляю, говорит он, что такое – оказаться в пустыне с человеком, который ни на минуту не перестает болтать! «Я его и выбрал, потому что он мне показался молчаливым».
Я признаю, что в этом что-то есть. Макс продолжает, что, может быть, он застенчив, но скоро разговорится. «Возможно, он тебя боится», – великодушно добавляет он.
Я обдумываю эту утешительную мысль, но не чувствую себя убежденной.
Я, однако, пытаюсь применить к себе внушение.
Во-первых, говорю я себе, ты достаточно стара, чтобы быть Маку матерью. Кроме того, ты писательница – и писательница известная. В конце концов, один из твоих персонажей был использован как ключ в кроссворде в «Таймс» (высшая отметка славы). И более того, ты Жена Руководителя Экспедиции! Ну же! Если кто на кого и должен смотреть свысока, так это ты на молодого человека, а не он на тебя.
Позже мы собираемся идти пить чай и я захожу в комнату Мака позвать его с нами. Я намерена быть естественной и дружелюбной.
В комнате неправдоподобный порядок, а Мак сидит на сложенном пледе и пишет дневник. Он вежливо-вопросительно взглядывает на меня.
«Не хотите ли вы пойти с нами выпить чаю?»
Мак встает.
«Спасибо!»
«А потом, я думаю, вы захотите посмотреть город, – предлагаю я, – это так занятно, бродить по незнакомым местам».
Мак мягко приподнимает брови и холодно произносит: «Разве?»
Несколько утратив уверенность, я иду впереди него в холл, где Макс ждет нас. Мак в счастливом молчании поглощает в больших количествах чай и то, что подано к нему. Макс пьет и ест в настоящем времени, но его сознание пребывает где-то, грубо говоря, около 4000 г. до н. э.
Он рывком выходит из своей задумчивости, когда съеден последний кекс, и предлагает сходить посмотреть, как продвигается дело с нашим грузовиком.
Мы сразу же идем смотреть на наш грузовик – фордовское шасси, к которому приделывается местный кузов. Нам пришлось пойти на такой вариант, так как ни одного подержанного грузовика в достаточно приличном состоянии найти не удалось.
В мастерской, кажется, царит оптимизм, по принципу Inshallah, а все сооружение выглядит таким высоким и величественным, что вызывает невольные сомнения, может ли оно таким быть. Макс несколько обеспокоен отсутствием Хамуди, к этому времени он уже должен был встретиться с нами в Бейруте.
Мак отвергает мысль идти смотреть город и возвращается в свою спальню, чтобы