скверное такси!
Мы выезжаем из Бейрута по дороге, идущей вдоль побережья. Мы проезжаем Нахр-эль-Кельб и продолжаем ехать дальше так, что море все время слева от нас. Мы минуем небольшие группы белых домов и обворожительные песчаные заливчики и бухточки между скал. Мне ужасно хочется остановиться и выкупаться, но теперь мы уже отправились в путь, туда, где ждет настоящее дело жизни. Скоро, слишком скоро, мы свернем от моря в глубь страны, и тогда долгие месяцы не увидим моря.
Аристид, в манере, принятой в Сирии, непрерывно нажимает на гудок. За нами следует Королева Мэри, кланяясь и приседая, как корабль на море, со своим непропорционально высоким кузовом.
Мы проезжаем Библ, и теперь группки белых домов делаются все реже, все дальше друг от друга. Справа от нас скалистый склон.
И наконец, мы сворачиваем и направляемся в глубь страны к Хомсу.
* * *
В Хомсе есть хороший отель – очень хороший отель, сказал нам Хамуди.
Великолепие отеля, оказывается, заключено главным образом в самом здании. Оно просторное, с огромными каменными коридорами. Его водопровод и канализация, увы, не слишком хорошо функционируют. Его обширные спальни мало что могут предложить в смысле комфорта. Мы смотрим свои комнаты, а затем мы с Максом идем осматривать город. Обнаруживаем, что Мак сидит на краю кровати, сложив плед рядом, и серьезно пишет дневник.
(Что записывает Мак в дневник? Он не проявляет никакого энтузиазма взглянуть на Хомс).
Может, он и прав, так как смотреть особенно не на что.
Мы съедаем плохо приготовленный псевдоевропейский ужин и ложимся спать.
* * *
Вчера мы путешествовали в пределах цивилизации. Сегодня внезапно мы оставляем цивилизацию за спиной. Через час или два нигде не видно никакой зелени. Всюду кругом только коричневая песчаная пустыня. Дороги кажутся запутанными. Иногда, с большими интервалами, мы встречаем грузовики, которые возникают внезапно из ниоткуда.
Очень жарко. Из-за этой жары, и неровной дороги, и скверных пружин такси, и пыли, которую мы глотаем и от которой лицо становится малоподвижным и жестким, – у меня начинается дикая головная боль.
Есть что-то пугающее и в то же время завораживающее в этом огромном мире, лишенном всякой растительности. Это не равнина, вроде пустыни между Дамаском и Багдадом. Здесь, напротив, все время ползешь то вверх, то вниз. Ощущение, как будто ты превратился в песчинку среди песчаных замков, которые строил в детстве на пляже.
А затем, после семи часов жары и монотонной езды и пустынного мира – Пальмира!
В этом, мне думается, и есть очарование Пальмиры – ее стройная, светлая, нежно-теплого оттенка красота фантастически воздвигается посреди горячего песка. Она прелестна и фантастична и невероятна, со всей театральной неправдоподобностью сна. Дворцы и храмы, и разрушенные колонны...
Я никогда не смогла решить, что же я действительно думаю о Пальмире. Для меня она так и осталась чем-то вроде сна, как она предстала