Корвин от вдруг запершившего горла, – очнись…
Под затрепетавшими веками открылись зеленые глаза, наполненные болью и страданием. Спина выгнулась от судороги, а изо рта вырвался полу хрип:
– НЕТ!!! Не надо, прошу…
– Тихо, тихо, успокойся…
Корвин попытался было обнять девушку и успокоить, но та засучила ногами и забилась в угол.
Медицина заживила шрамы, восстановила работоспособность сосудов, вывела синяки, но психика ничего не забыла, и Зельма выла во весь голос, пока несколько щупалец киборга не расцвели иглами и в воздухе не запахло успокоительным.
Одевшись, Корвин уселся обратно в кресло и стал ждать. Спустя полчаса затихающих всхлипываний и шмыганья из-под стола выбралась Зельма.
Бледное лицо с нездоровым румянцем, плотно сжатые губы и пустой взгляд, за равнодушием которого проглядывал блеск стали.
– Кофе?
Не дожидаясь согласия дамы, Корвин поспешно коснулся панели управления и, пряча взгляд, лихорадочно пытался выработать схему поведения. Во взгляде Зельмы, словно раскаленный луч плазмы, проедающем дыру в теле, Корвин прочел приговор. Она его ненавидела. Она готова была его растерзать голыми руками. И в то же время в ней проснулась расчетливая и дальновидная стерва, которая видела выгоду в сложившейся ситуации. Борьба двух желаний терзала душу диким зверем, то отражаясь во взгляде желанием уничтожить, отомстить, то проясняясь до кристальной разумности, которая уговаривала успокоиться и извлечь выгоду.
– С молоком и двумя порциями фруктозы, – произнесла Зельма, откинувшись на спинку гостевого стула. Изуверский дизайн стула с коротким седлом и высокой спинкой не давал гостю долго рассиживаться, но девушка, даже в таком неудобном положении, смотрела на хозяина кабинета с вызовом.
Оставив без внимания эти вольности, Корвин только мысленно поставил зарубку на этом моменте и забрал свою чашку с возникшего на столе подъемника.
Делая обжигающий глоток, посмотрел на Зельму сквозь пар от напитка.
Умудряясь на неудобном сиденье расправить плечи и принять осанку, как высокородная, Зельма взяла чашку с хромированного подноса. Дождавшись, когда подъемник с шелестом скроется под глянцевой поверхностью столешницы, поставила чашку на стол.
– Не буду ходить вокруг да около, – рассматривая девушку, не отрывающую взгляда от черноты столешницы, Корвин с нажимом продолжил: – Сегодня произошло недоразумение, и мы оба оказались жертвами чьей-то игры. Я предлагаю это… этот момент жизни забыть и оставить без широкой огласки.
– Недоразумение?! – прошипела Зельма, вцепившись побелевшими пальцами в столешницу, поднимая на Корвина взгляд, наполненный болью от пережитого унижения. – Когда два часа тебя ненасытный маньяк превращает в отбивную… это высокородный называет недоразумением?! И после этого ужаса мне предлагается все просто забыть!?
Вглядываясь в глаза, где краснота полопавшихся сосудов рассасывалась под действием