несколько бочек мороженой рыбы. Стали выпекать нормальный хлеб, выдавать положенный сахар, поить чаем и т. д. Обязанности начальника лагеря я возложил на недавно прибывшего заместителя. Эти события происходили зимой 1953 года.
Возвращался я из лагеря в Кузнецк вновь по бездорожью на «студебеккере», и меня по ухабам, видимо, так растрясло, что по приезде в Кузнецк меня прихватила почечная колика. В гостинице принимали все меры, чтобы уменьшить боли, но я стонал беспрерывно. Почечный камень, выходя из почки, застрял в мочеточнике. В мучительном состоянии я добрался до Кемерова. Мне посоветовали лечь в больницу в Кузнецке, где были хорошие урологи. Пролежал я там около двух месяцев, но безрезультатно. Что только врачи ни предпринимали со мной, однако камень застрял в мочеточнике и ни с места. Так я вернулся на работу, превозмогая боли, которые не оставляли меня до лета 1953 года. Это было уже в Москве. Я регулярно посещал уролога, но помощи его не ощущал. Вылечил меня его санитар. «Вижу, – говорит, – как вы мучаетесь, а камень ваш не сдается. Такие камни бывают только у чиновников. Вы умеете косить? Это хорошо. Тогда купите косу и на даче покосите». Я купил косу и в воскресенье стал косить. Пот лил с меня ручьем. Я – в туалет. Слышу в унитазе – щелчок. Смотрю, вылетел мой проклятый камень, мучивший меня более полугола. Ура! Прибежав к жене с криком «Ура!», я с гордостью показал ей своего мучителя.
Но вернемся в Кемерово. В начале 1953 года мне доложили, что в лагере города Киселевска вновь прибывшей партией заключенных была сделана попытка массового прорыва ограждения, в результате стрелками с вышки убиты двое заключенных, в зоне убит один надзиратель, а замполит лагподразделения взят в заложники. Заключенные находятся в бараках, на работу (а они строили шахты) не выходят.
Я вылетел в Киселевск. Поскольку были жертвы, послал за городским прокурором. Помню, был сильный мороз. Начальник лагподразделения произвел на меня плохое впечатление: неряшливый, небритый, весь мятый, какой-то пришибленный. Он толком не мог доложить, что и как произошло в лагере. Я предложил пойти в зону по баракам. Начальник лагеря заявил мне, что ему нельзя идти в зону, так как заключенные грозились убить его.
Пока мы обсуждали план действий в кабинете начальника, нам доложили, что все заключенные вышли из бараков и стоят на центральной площади, вооруженные дрекольем и кирпичами, и вызывают начальство. Я обращаюсь к прокурору и прошу его пойти вместе со мной для переговоров с заключенными. Прокурор говорит, что при такой ситуации он не может рисковать своей жизнью, у него семья.
«У меня тоже – семья, жена, трое детей, но действовать-то надо, тем более, что мы не знаем, что сделали с заложником-замполитом», – ответил я. Прокурор не пошел.
Тогда я взял четырех сотрудников-добровольцев из оперсостава и охраны, разрешил им взять пистолеты (в зону по инструкции ходить не разрешалось), предупредил их, что без моей команды оружие не применять.
Весь контингент лагеря был на площади. Заключенные