спасибо, – кивнул Редактор, буркнув себе под нос, – Шутник хренов!
«Акула», сыто заурчав, кинулась доедать узкую дорожку. Но леший был парень не промах. Они все-таки свернули направо, прощелкав клювом поворот, и вкатились в мертвый город. Город не город, так городок. Он встретил их пустым клубом, бывшим когда-то усадьбой дворянских недобитков, потом, по всей видимости, очагом культуры и теперь просто домом без стекол и дверей. От него полукругом разбегались такие же мертвые флигели, а от них кругами, как от упавшего в озеро камня, ― дома. Такие же пустые и холодные. По центральной улице городка шли люди. Серые люди в серых одеждах и с серым выражением лица. «Акула», притаившись, замерла и, озираясь, притихла. Тишину городка не нарушало даже урчание ее мотора. Люди шли молча, двери открывались и закрывались без звука. Поэтому шум подъезжавшей машины был как гром среди ясного неба. Продюсер, задрав голову, с удивлением стал разглядывать некое серебряное чудо, двигающееся по улице в их сторону. Большой любитель всякого колесного транспорта, такое он видел впервые. Было даже трудно сказать, что это за марка, потому как в своей жизни таких он еще не встречал, хотя конструкцией напоминало агрегат смесь внедорожника и минивэна. Однако времени на размышления не было, потому как чудо уже проезжало мимо.
Продюсер выскочил из теплого нутра «акулы» и призывно замахал руками, изображая Робинзона Крузо при виде корабля. Чудо встало, и из него вылез обыкновенный парень. Вытаращил на нас глаза, будто это мы приехали в городок верхом на механическом верблюде.
– Дорогу на Шлиссельбург? – сразу выпалил Продюсер.
– Назад! – как приказ выдохнул парень, больше похожий на быка. – Назад и направо. Там ведь широкая трасса. Зачем вы сюда сворачивали!? Направо и прямо. Никуда не сворачивайте! Не сворачивайте, пока не попадете на нормальное человеческое шоссе. Широкое такое, вы в него упретесь. По нему доедете куда надо. Удачи вам! – неожиданно добавил он и приветливо улыбнулся.
«Акула», словно почувствовав, что борется за собственную жизнь, мигом долетела до поворота и свернула на широкую дорогу, пропустить которую было просто невозможно. Одним рывком вылетела на шоссе, сметая на пути сугроб, закрывающий въезд и выезд на дорогу, по которой мы приехали, и застыла, дрожа будто от счастья. По шоссе резво бежали обычные авто с обычными номерами. За спиной порывом ветра за один раз намело сугроб и скрыло дорожку, с которой мы выскочили. Мы трижды плюнули через левое плечо и рванули к виднеющемуся невдалеке новому мосту через Неву. Через пятнадцать минут, переваливаясь с боку на бок, «акула» вразвалочку вползла на улицы Шлиссельбурга, Петрокрепости, Орешка, Нотебурга, кому как больше нравиться. Так же вразвалочку проползла по его улицам и выкатилась на берег Невы у места ее встречи с Ладогой. Впереди, посреди свинцово-серой глади холодного то ли еще озера, то ли уже реки, из воды поднимались приземистые стены крепости Ключ-города. Самой страшной тюрьмы царизма. Русской Бастилии.
– Приехали!? –