А цитадель защищали три башни ― Мельничная, Светличная, Колокольная».
Редактор, на ходу погружаясь в какой-то туман, отметил, что крепость имела форму пентаграммы, но при этом дед врет откровенно. С каких это щей в XVI веке каким-то там московским царям надо называть башни именами Меньшикова и Головина, а уж тем более неизвестных им королей? Но он отбросил эту мысль как не интересную, продолжая погружаться в тягучую магию голоса сторожа. А тот продолжал бубнить как пономарь:
«Тогда цитадель окружал глубокий ров с водой, и через ров был построен подъемный мост. Все башни, кроме Государевой, круглые. Их диаметр внизу достигает 16 метров, толщина стен 4,5 метра. Каждая башня имеет четыре этажа. А в стене от одной башни к другой сделан боевой ход. Во дворе цитадели, перед входом в Мельничную башню, был вырыт колодец. В восточной стене, возле Королевской башни, существовал запасной выход к Ладоге-озеру, защищенный воротами и коваными решетками. Через «водные» ворота, что в толще северной стены, примыкающей к Светличной башне, в эту гавань внутреннюю заходили корабли. Внутри крепости дружина столовалась. Землепашцы, люд торговый да ремесленный жили на обоих берегах Невы. Такой вот был Ореховый уезд, из двух десятков сел да полторы тыщи деревень».
Редактор опять отметил, как заливисто врет дед и про села вокруг и про защиту простого люда от врага, дружиной сидящего на острове, но ему уже было на все наплевать в этом убаюкивающем и теплом словесном тумане. Разговор поддержал другой дед, тот, что помоложе:
– Государь Петр Алексеевич Великий, начиная строительство новой столицы государства Российского с Петропавловской крепости, опыт строительства крепости Орешек использовал.
Устройство крепостных стен, бастионов, башен, особливо форму с нее взял – пятиугольную. Их всего-то на весь Варяжский север и было три крепости таких: Орешек наш, Ниеншанц и Петрова Петропавловка. Они на Неве все и стояли. К этому времени Орешек как крепость стала никому не нужна. Утратила, так сказать, оборонное значение. Новая история крепости, названной с этого времени Шлиссельбург, то бишь Ключ-город, на невесть каком языке, ― энто история тюрьмы. Тюрьмы, из которой не удалось ни одного побега. Как говорят острые языки, ― «русской Бастилии». Это та тема, что вы снимать собрались? Редактор, да и вся команда шли молча.
– Эй! – вывел их из сонного тумана крик деда, – Эй вы! Заснули что-ль? Вы снимать будете про тюрьму? Ась?
– Про тюрьму, – очнулся первым Продюсер.
– Ну и хорошо, – подытожил молодой дед, – Про тюрьму, так про тюрьму. Он приветливо, как швейцар в пятизвездочном отеле, пригласил жестом войти в ворота цитадели.
– Вот это Секретный дом! – указал он на приземистое одноэтажное здание посреди маленького двора.
Группа дружно вошла под полукруглые своды ворот на двор небольшой цитадели, зябко поеживаясь на холодном сквозняке, продувающем дворик. Ветер влетал