прикрывающейся жалким пустословием. Можно долго обсуждать любую ситуацию и снабдить правотой каждую сторону, потому что и на поприщах и в побоищах все действия связаны и взаимообусловлены. Есть знатоки и любители выводить закономерности из событий, отыскивать центры тяжести, давать оценки и делать сенсационные переоценки. Меня это не занимает. Помнишь из математики: как ни переставляй слагаемые, сумма не изменится…
Король съежился. Его разум, его нутро не хотели воспринимать тот устрашающий факт, что любимый сын – непредсказуемый чужак, а может, он просто сходит с ума. Этого не должно, не должно быть! Однако другие обстоятельства требовали сейчас более пристального внимания.
…
В столице шли приготовления к военному походу, обывателей переполнял гражданский пафос. Воины прониклись важностью момента и своей собственной, их обмундирование сверкало новизной, отличную выправку дополняли торжественные улыбки. Никто не сомневался в том, что столкновение предстояло не серьезное, большие опасности не угрожали. И все-таки дыхание войны опьяняло, заражало, на улицах зазвучали патриотические песни, знамена и штандарты поднимали настроение. И более всех был воодушевлен принц Рей. Но жаркие волны эйфории в его груди скоро начали ослабевать, странные жалящие иглы тихо шевелилось внутри, умаляли доблестный пыл и душевную окрыленность. Подчас Рея охватывало неприятное чувство как будто натянутых нервов в теле, словно кто-то исподволь укрощает его существо, пытается подчинить себе. Это надо преодолеть! Он не инфантильный истерик с дурацкими фобиями, он будущий полководец, наделенный острым и недюжинным умом; мир распахнут перед ним, он пройдет по всем его дорогам как господин, сами боги позаботились об этом. Однако нечто неудобное упорно задевало сенсорику принца, сны его стали тревожнее, а пробуждения не озарялись безотчетной радостью, как прежде. Не сумев залечить невидимые зудящие раны, после нескольких почти бессонных ночей он решился на нелегкий для себя шаг. Подавляя бурлившие эмоции, однажды вечером он явился в кабинет своего брата, смешался, неловко поприветствовал его, тяжело опустился в кресло и устало улыбнулся.
– Ты удивлен, брат?
– Пожалуй… – улыбнулся в ответ Арри.
– Я думаю, с чего начать. У меня много на сердце, Арри, хочется все выплеснуть разом, но это не получится, поэтому рассказ мой будет сумбурным, наберись терпения, мне тяжело привести мысли в согласование.
Младший брат доброжелательно кивнул.
– Вероятно, начну с того, что я проходил по саду в тот вечер, когда ты сидел в беседке с философом, и я частично подслушал ваш разговор. Что мне теперь делать? Я, конечно, прошу прощения, мне неловко… и затруднительно объяснить свой поступок.
– Ах, Рей, ты мог не таиться, а подойти и остаться с нами.
– Я верю, что вы пригласили бы меня в свою компанию и задали бы несколько светских вопросов. Извини,