регулярно сталкиваюсь с проблемой лишнего веса – например, после ресторана или командировки прибавляю полкило или даже целый килограмм. Но тут же избавляюсь от ненужного стратегического запаса.
Вот ещё!
А у «пышек на диете» другие истории. Они мучаются всю жизнь, и сражаются не с одним килограммом, а с десятками. Вот как Настя. Для меня все они – существа с другой планеты. Правильно говорит подруга: я никогда не смогу её понять. Если ты знаешь, что тебе необходимо сбросить вес, если ты знаешь, что конкретно для этого нужно сделать, почему же ты или ничего не делаешь, или делаешь прямо противоположное?
По-моему, это тупость.
– Два килограмма! – замирая от восторга, повторила Настя. – Теперь она уже пятьдесят восемь. Тростиночка! Кипарисик! Доедем до Еката – покажу тебе фотки в её дневнике.
– О, нет, спасибо! Когда мы доедем до города, я планирую провести роскошную презентацию, уболтать мужиков и обмыть с ними в ресторане выгодную сделку. Восхищённое рассматривание фотографий твоей любимой Кати в эту программу не входит.
– В ресторане? – уловила ключевое слово Настя. – Мы пойдём в ресторан?
– А Катя-Умница весит уже пятьдесят восемь! – ехидно напомнила я. – Наверняка про рестораны совсем забыла.
Настя приуныла. Остаток дороги она хранила молчание.
***
За день я перелопатила тонну документов – миллион страниц. Просмотрела, исправила, отредактировала. А дочитать «Науку ненависти» – небольшую, в принципе, книжку – всё никак не удаётся…
«…Когда мне исполнилось тринадцать, случилось страшное – у меня вдруг выросла грудь. А так как моя фигура всегда являлась предметом пристального внимания одноклассников, то метаморфоза не осталась незамеченной. Но если для стройной и симпатичной девочки грудь являлась бы предметом гордости, то для меня стала источником дополнительного унижения. К длинному перечню моих прозвищ добавились новые, не менее обидные.
Я продолжала толстеть, одежда трещала по швам. В кургузых платьицах я выглядела клоуном, была посмешищем для всего класса. В меня кидали жёваной бумагой, ставили подножки, когда я шла к доске, цепляли сзади к воротнику на скрепку плакатик с нарисованной мишенью и надписью «Пристрелите меня, пожалуйста, я не могу жить в этом жирном теле!».
Нравственные мучения можно было бы облегчить, если бы одежда не обтягивала и не подчёркивала мои телеса. Тогда моя «нестандартность» не бросалась бы в глаза так сильно. Но Элизабет тянула до последнего и гораздо охотнее покупала платья себе, чем племяннице. Она изо всех сил экономила на моём содержании. Потом, повзрослев, я набралась смелости и спросила у неё, что стало с имуществом моих родителей. Ведь они неплохо зарабатывали, получали премии за свои исследования и открытия… Элизабет в ответ закатила грандиозную истерику. Она заявила, что наследство моих родителей гроша ломаного не стоило, что я всю жизнь её объедала, висела камнем на шее –