и одинаковые сосредоточенные морды, одинаковыми взглядами провожающие проходимца. Настоящие мужчины. Могучие яйценосы. Кажется я у них также не вызывал особого сочувствия. Связываться сейчас не хотелось. Чуть поодаль мясистый половозрелый сударь с нетрезвой координацией движений, со стойкой неизменностью сохраняя на лице подчеркнуто трагическое выражение, в какой-то мрачной решимости прижимал охватистыми дланями к своей груди прохожего за податливые плечи, не перестававшего слабо отпихиваться и затравленно озираться по всему периметру коридора. «Все отлична, бр-рат…» – с исключительной болью и теплотой в голосе повторял мужчина собеседнику, порывавшемуся все время не то что-то возразить, не то присесть: не оставляло впечатление, что к преодолению изначально имевшихся сильных расхождений во взглядах шаги делались лишь с одной стороны. Шаркали подошвы, с треском соприкасались головы, парализовано перебирались по полу ноги, ощутимо веяло невыразимыми безысходностью и дружелюбием. «Хорошо шагает, широко… – одобрительно заметил один бык с прижатыми сломанными ушами другому, с обнаженными круглыми вислыми плечами и раздавленным носом. – Нe идет, пишет. Спортивная походка, боксер, наверное. Я тоже так хочу…»
Меня вежливо взяли за рукав.
– Братишка, ты боксер?..
Я старался пока не глядеть на здоровые переспелые физиономии, плохо различимые в отсветах факелов.
– Бульдог, – сказал я, попытавшись с ходу преодолеть препятствие, придерживая до поры дыхание и сохраняя на лице привычное в таких случаях простое выражение. Но это был, видимо, неверный ход. – Можно пройти?
Я принудил себя остановить пустой взгляд в проеме меж новых собеседников и добавить бесцветности в голосе. Похоже, это не очень мне удалось.
Руки ломать всем, внезапно подумалось мне с ненавистью, и чтобы этот повесил свою челюсть на входную дверь, это будет справедливо. Но сейчас, конечно, нужно было не мечтать, а подумать о себе и своем здоровье. Просто удивительно, как меня местная сволочь любит, прямо в лице меняются. И всем чего-то надо. Очень не спеша подшаркал и встал за спинами третий. Подшаркал, в общем, оглобля немытая, встал за спинами дружков и стоит, изучает то есть. И пока я ловил краем глаза прилегающие окрестности, оглядывался тут потихоньку, прикидывал, значит, что тут у них к чему, присматриваясь к самому квадратному подбородку, как раз успев определить, что до ближайшего поворота бежать не так уж далеко, как сзади вдруг бесцеремонно выдохнули, меня крепко похлопали по плечу, и изумленный комендантский голос в совершеннейшем одурении возопил: «Ты что же это, череп, мне погоду в заведении портишь? Ты, т-твою…»
Я даже подумать до конца не успел, о чем думал, как механизм во мне какой сработал, честное слово. Зря они все-таки тут по плечам хлопают, дурной знак. Нe теряя времени и толком не закончив даже еще разворот,