я сочувствовала человеку, внезапно потерявшему всю семью, но в то же время испытывала облегчение оттого, что Снегов наконец-то стал осознанно воспринимать происходящие события. Оставалось только подтолкнуть его к более активным действиям по нашему освобождению согласно сложившимся обстоятельствам.
– Роман, что вы сейчас держите в руках? Как вы считаете, что это такое? – я потянула за блестящую ленту, которую он так и не выпустил из рук, хотя мне очень не хотелось вновь касаться загадочного предмета. Ничего страшного со мной на этот раз не произошло – я ощутила лишь легкое покалывание в пальцах, но дальше рисковать не стала и тут же отдернула руку.
– Мне не остается ничего другого, как прислушаться к вашим аргументам – надо же от чего-то начинать отталкиваться. А может все-таки мы нечаянно попали на какую-то засекреченную базу, мало ли тайн у военных?
– Неужели вы думаете, что они до сих пор не смогли бы узнать о нашем проникновении на секретный объект, – я никак не ожидала от делового человека такого глупого предположения.
– Ну, можно допустить, что велись тайные опыты с такими категориями как время и пространство, процесс вышел из-под контроля, и в результате все так обернулось, что и свидетелей не осталось.
– Ну да, ну да, только остались роботы и автоматы, которые функционируют сами по себе и совершенно самостоятельно принимают решения, что с нами делать. Не кажется ли вам, что это слишком сильно и преждевременно для наших ученых? – меня все сильнее раздражало его желание приземлить то, во что мы вляпались.
Я решила, что настал момент, когда следовало представиться своему напарнику, а то получалась односторонняя связь – я прекрасно знала кто он, а обо мне собеседник не знал ничего, даже имени. Впрочем, похоже, это его совершенно не волновало – высказывает тетка свои бредовые идеи, а он такой весь правильный, хоть и травмированный, лихо отбивается от ее неразумных доводов. Ну, посмотрю я, что ты скажешь, когда узнаешь, кто я, – подумала я злорадно, и назвалась полным именем, не забыв напомнить при этом о нашем знакомстве в студенческие годы.
По мере того, как я объяснялась, выражение глаз Снегова менялось от недоумения и настороженности до смущенной неловкости. Казалось до него, наконец, дошла щекотливость ситуации, когда он считал, что находился в обществе незнакомой дамочки, а получалось совсем наоборот. Мы оба понимали, что с этого момента ему придется изменить свое отношение ко мне. Вот только интересно, в какую сторону он решит это сделать?
В тоже время я отдавала должное его выдержке – тому, как быстро он справился и с тем, что мы с ним оказались давними знакомыми, и с горестным признанием гибели своих близких. Я догадывалась, что Снегов, как личность очень сильная, глубоко запрятал свою боль, чтобы она не мешала ему сейчас, когда надо было собраться с силами, чтобы выбраться из западни, в которой мы оказались. Думаю, он уже в полной мере осознал, что только