выучить, наконец, строение клетки и генетику – темы из экзаменационных билетов по биологии, которые ей никак не давались.
В восьмидесятых заметки постепенно вытеснялись интервью. Туманов получил сначала Заслуженного, потом Народного. Вероятно, теперь ему позволялось не только петь, но и говорить – всё чаще журналисты задавали вопросы артисту до или после концерта, а не просто писали о нём в третьем лице. К интервью прилагались фотографии, пусть и подпорченные нечутким ксероксом. Но и за ними живой человек проступал неохотно. По вопросам и ответам невозможно было узнать ничего о Туманове: чем он живёт, что думает. Сашка прочитала всё, от первой до последней строчки, но целая стопка бумаги не добавила ни грамма к тому образу, который ей был уже знаком. Только в одной статье, восемьдесят девятого года, она нашла краткое, в пару строк упоминание, что Всеволод Туманов в составе группы артистов ездил с концертами в Афганистан. И – никаких подробностей.
Сашка раз за разом перечитывала заметку, но больше, чем написано, узнать из неё всё равно было нельзя. Тогда потянулась за исторической энциклопедией, по которой иногда готовила доклады для уроков. О войне в Афганистане у неё имелось очень смутное представление – их учительница, молодая, первый год после института преподававшая, сама запуталась, кто с кем воевал и почему, в итоге даже не стала спрашивать эту тему на следующем уроке. Энциклопедия тоже не слишком широко освещала вопрос, – три скромных абзаца и фотография кабульского дворца. Но главное Сашка уловила – Всеволод Алексеевич настоящий герой, он был на фронте. Можно даже попереживать (Его же убить могли! Или ранить!), но, во-первых, как бы Сашкина душа ни требовала мелодрамы, сложно игнорировать количество прошедших лет. А, во-вторых, Сашку ждали ещё статьи за девяностые годы.
Вот там целый кладезь личной информации. И фотографии Зарины, и экскурсия по дому артиста, и его любимое кресло, и его машина – дорогущий «Мерседес», со всех ракурсов. Куда там первым «Жигулям»! Зато о творчестве – почти ничего. Пресса словно отрывалась за все годы советского пуританства. Сашка увлечённо шуршала страницами, хотя порой и недоверчиво хмыкала. Вера в печатное слово у неё была безусловной, но как, скажите, поверить заметке в «Спид-Инфо», рассказывающей о новой любви мэтра эстрады? И приводящего фотографии, где Туманов обнимает свою бэк-вокалистку? Что за глупости? У него же есть Зарина. Нет, в это решительно невозможно поверить. Такие статьи Сашка откладывала в отдельную стопочку, которую потом подшила в папку с надписью: «Сомнительное» и убрала подальше в стол. На следующий день благополучно про неё забыла, вернув Туманову статус безгрешного идеала. Тогда у неё ещё это легко получалось.
С годами стало тяжелее. Или он начал чаще давать интервью?
Сашкина сокровищница постепенно росла. В какой-то момент она поняла, что передачи с участием