единый экзамен основательно трепал нервы и учителям, и выпускникам. Сашка готовилась к поступлению в медицинский, и откровенно забила на все предметы, которые не требовалось сдавать в медвуз. Даже любимую прежде историю пропускала. Некогда. И незачем. В освободившееся время зубрила биологию и химию. Вот и получилось, что о сборе денег на выпускной она узнала в последний момент. Собирали по тысяче: на украшение класса, на ленты, шары, на подарки учителям и на кафе. Говорили, там даже шампанское будет, всё по-взрослому. Тысячу рублей стоил праздник окончания детства. Ровно тысяча рублей лежала у Сашки в копилке. И ровно месяц оставался до того, как она должна была превратиться в билет на концерт Туманова. Первый в её жизни «настоящий» концерт в Москве, куда она поедет поступать в институт. Так удачно, что он объявил бенефис именно в дни вступительных экзаменов. Оставалось ещё накопить на цветы.
Вопрос, что выбрать, для Сашки даже не стоял. Она попробовала заговорить с родителями о выпускном, но реакция оказалась предсказуемой.
– Тысяча рублей? Они с ума посходили? В доме копейки лишней нет! – визжала мама.
– Вымогательство! – вторил ей отец. – Да я в прокуратуру напишу! Права не имеют!
Права не имели. Но и обязанности приглашать Сашку в кафе, за которое она не платила, не имели тоже. Обидно было, что не позвали даже на последний звонок. А аттестат Сашка получила у классной руководительницы. И Всеволод Алексеевич на записи пел для неё три ночи подряд. Дольше расстраиваться Сашка себе не позволила – самое главное, институт, Москва и концерт Туманова, были у неё впереди.
***
На всё время экзаменов Сашка поселилась у тёти Маруси, дальней родственницы отца, которую она и в глаза никогда раньше не видела. Но тётя Маруся жила на Воздвиженке, и отец рассудил, что нечего тратить деньги на дорогу, мотаться туда-сюда. Передал с Сашкой подарок, он же плата за постой – бутылку самогона. Тётя Маруся окинула скептическим взглядом сначала бутылку, потом Сашку, хмыкнула и указала на прислонённую к стене раскладушку.
– На балконе разложишь. Мужиков не водить. Комендантский час в десять. Придёшь позже – не пущу. Ишь ты, племяшка!
Сашка её даже не слушала. Подумать только, она в Москве! Одна!
– А Коля всё пьёт? – продолжала тётя Маруся. – Эх, говорила я Зинке-покойнице, не выйдет из него толку.
– Зинке? – рассеянно переспросила Сашка, поглядывая на часы – половина одиннадцатого. Сейчас быстро в деканат, сдать документы, узнать расписание консультаций, и на Театральную, к кассам. Концерт только через три дня, но вдруг билетов уже не осталось? Да и надёжнее, когда заветный кусок картона лежит у тебя в кармане.
– Бабке твоей, Зинаиде Петровне. Ты что же, совсем родни своей не знаешь? Вот молодёжь пошла!
Сашка, конечно, догадывалась, что где-то, абстрактно, должны были существовать бабушки и дедушки.