к себе излишнее внимание привлечет в ресторане. А в театре как раз народу пруд пруди. Вас там и не заприметит никто… Для театру имеется у вас кто-то из околоточных?
– Трое уже на площади ожидают. Прямо у входа. Приказа ждут.
– Но! Пошел! – крикнул Пороховицкий ямщику, и пролетка стремительно покатила по брусчатой мостовой в направлении Неглинки. – Рисунок с изображением преступника околоточным представили?
– Так точно, ваше благородие. Представили. – Полицейский полез в карман своего мундира и извлек из него сложенный вдвое лист с карандашным наброском. – Вот, полюбуйтесь. Довольно похоже вышло, должен сказать. Сам лично портретик этого негодяя набросал. Его рожу в нашем ведомстве теперь каждая собака знает. Будьте покойны, ваше благородие, не обознаются!
– Дайте-ка мне. – Полковник с интересом взглянул на изображение.
– Разыщем сей же день и в Бутырскую прямо и конвоируем. – Бондаренко с гордостью рассматривал собственное произведение из-за плеча обер-полицмейстера. – А там по этапу в Сибирь, на каторгу. Как пить дать, схватим мы его сегодня! И всю банду его за ним в Сибирь спровадим.
– Говорить, вы, батюшка, Григорий Степанович, горазды, а как до дела доходит!.. – Петр Лазаревич вернул приставу бумагу. – За такие дела, которые в Москве творятся, сразу, скажу я вам, на ковер к директору департамента полиции, а там и до разжалования недалеко.
– Будьте покойны, ваше благородие. Пять человек нынче только в Малом дежурят! Куда ж ему уйти? Вооружены все до зубов! Один швейцаром стоит. Двое – в гардеробной. А еще двое – в зале. На случай налета эти двое и швейцар окружат преступников и как в капкан их поймают. Будьте покойны! Люди самые лучшие! Ни за что эта каналья на этот раз не уйдет!
Григорий Степанович потряс сжатыми кулаками. Экипаж тряхнуло на очередной кочке, и урядник неуклюже откинулся на спинку сиденья.
– Что это ты там, братец, высматриваешь? – Купец с густой, пронизанной проседью бородой обратился к швейцару, который, не замечая вошедшего, продолжал смотреть в окно.
Швейцар вздрогнул и, как ошпаренный, кинулся к своему посту.
– Что же ты там высматривал такое, что даже гостя не заметил? – повторил свой вопрос купец.
Швейцар замялся.
– Да, ваше сиятельство, женщину с ребеночком заприметил на другой стороне улицы. Едва за супружницу не принял. А как присмотрелся, так и понял, что не она… Старый стал. Глаза-то не видят. – Швейцар, крепкого телосложения мужчина, виновато потупил взгляд.
– А если я, братец, сейчас «наган» выну, на тебя наставлю да и объявлю, что это, мол, налет? В залу общую пойду, людям угрожать стану…
Гость не успел договорить. В руке швейцара появился «наган», направленный прямо в живот купцу.
– Да что же это ты такое делаешь! – вскинулся бородач, резко отпрянув назад.
– Стоять на месте! Не двигаться!
Дуло «нагана» по-прежнему угрожающе смотрело на гостя.
– Я тебе покажу сейчас «стоять»!
Гость, оправившись