малине собралось человек десять. Не считая марух, кочевавших с колен одного завсегдатая на колени другому. В основном зале шла игра в карты. Банк метал маленький лысый тип с косым шрамом поперек правой щеки. Крестовому уже приходилось видеть его прежде, и он знал, что квалификация лысого – жирмач. Но личного знакомства они не водили. Кеша не знал даже его клички.
Жирмач был уже изрядно навеселе. Карты неловко скользили у него между пальцев. Впрочем, в таком же состоянии были практически и все остальные. Стол не ломился от изобилия яств, но со спиртным проблем не было.
Кто-то протянул Крестовому наполненный всклинь граненый стакан. Кеша залпом осушил его, поморщился и подхватил с ближайшей тарелки малосольный огурец.
– Другое дело, а! Сразу видно – наш человек!
На плечах у Крестового тут же повисла маруха. Он скинул ее. Лунолицая девица с ярко подведенными большими глазами обиженно надула губки и отступила. За столом засмеялись.
Кеша еще раз обвел взглядом присутствующих и остановил его на вихрастом парне лет двадцати пяти с побитым оспой лицом. Тот занимал место не за общим столом, а в полутемном углу залы на кривоногом турецком диванчике. Все внимание вихрастого было сосредоточенно на молоденькой белокурой девушке с двумя заплетенными косами, сидевшей у него на коленях. Запустив руку под платье марухи, парень, с похотливой улыбкой на губах, исследовал проворными юркими пальцами молоденькое девичье тело. На появление Крестового он, казалось, и не обратил ни малейшего внимания.
Кеша криво усмехнулся и прямиком двинулся к вихрастому.
– Бог в помощь, Евстафий!
Парень вздрогнул и поднял глаза на Крестового. Рука вынырнула из-под платья девицы.
– А, привет! Что-то ты поздненько, Кеша.
– Пошли. – Крестовый чуть качнул головой в направлении широкой дубовой лестницы, ведущей в апартаменты второго этажа. – Разговор у меня к тебе имеется.
– Ты один? – живо поднялся на ноги Евстафий. – А Поликарп где?
– Поликарпа сегодня не будет, – ответил Крестовый.
Они вместе поднялись по лестнице. В полутемном холле второго этажа Кеша остановился и прислушался. При пьяном гомоне, доносившемся снизу, разобрать что-то еще было практически невозможно. Евстафий указал другу на дубовую массивную дверь в Розовую гостиную.
Крестовый вошел первым. Евстафий, наскоро пригладив вихрастые непослушные волосы, последовал за ним.
В комнате царил чисто парижский интерьер. Бордово-пурпурная гамма, роскошные пушистые ковры, множество ламп и светильников с разноцветными абажурами, а на противоположной от входа стене, как последний шик моды, японские гравюры с гейшами и актерами театра кабуки.
Капитолина Вайсман, женщина тридцати пяти лет, с копной роскошных темных волос и заостренными греческими чертами лица, вольготно расположилась в глубоком кресле с газетой в руках и неизменной табакеркой на подлокотнике. Привычка Капитолины нюхать табак давно уже стала притчей во языцех. Так же как и ее страсть