сладостно и маняще, что у Панталеона голова пошла кругом.
Панталеон не верил своим глазам. Вот это женщина! Ухоженная, словно египетская кошка, нарядная, словно дочь персидского царя, соблазнительная, словно дорогостоящая коринфская гетера, изящная, словно критская статуэтка, загадочная, словно сфинкс… И никаких следов краски на лице, и скромно опущены глаза, и руки боязливо стиснуты, и голос дрожит…
– Приветствую тебя, господин, – пролепетала красавица, не поднимая длинных ресниц. – Позволь предложить тебе освежиться…
Она повернулась и подошла к низкому столику, на котором теснились кувшины с вином и блюда со сладостями. Здесь же стояли два канфара.
У Панталеона помутилось в голове от ее танцующей походки и плавных движений обнаженных рук. И голос его прозвучал хрипло:
– Благодарю, Кора, я не люблю этого варварства – пить перед едой. Я сначала желал бы насладиться тобой, как самым лакомым блюдом, а потом мы вместе освежимся вином.
Как ни был Панталеон возбужден, он все же не хотел бы угодить в ловушку. Опытные люди рассказывают множество историй о красотках, которые, притворясь благонравными очаровательницами, опаивают доверчивых любовников снотворными зельями, а потом обирают их до нитки! Слуги этих девок уносят бедолаг на большую дорогу и бросают там голых и спящих. А то и убивают, чтобы не навели на след паршивой шлюхи!
Самое обидное, что, по рассказам, незадачливые искатели приличной любви погружались в сон столь быстро, что ничего не успевали найти!
И сейчас Панталеон намерен был ни за что не позволить себя одурачить! Сначала он получит то, за чем пришел. А потом…
Ему внезапно явилась великолепная мысль: а почему бы потом, когда он волю насладится этой восхитительной женщиной, не уйти, не заплатив? Конечно, его мешок с деньгами набит под завязку, но чертова сводня назвала какую-то несусветную сумму, которая почти ополовинит этот заветный мешок… А если Панталеон уйдет, женщина вряд ли сможет его остановить. И поднимать шум она не будет, конечно: иначе выйдут наружу все ее проказы, а за прелюбодеяние в Афинах и впрямь карают строго. Панталеон слышал ужасную историю о том, что какую-то изменницу и ее любовника сначала выставили на всеобщий позор на агоре, причем каждый мог плюнуть в них, кинуть камнем или грязью (большинство предпочитало пустить в ход содержимое отхожих мест), а затем женщине в лоно, а мужчине в задницу воткнули по огромной черной редьке.
Панталеон знал, что с помощью большой редьки обычно наказывают злостных кинедов, насилующих мальчиков против их желания. Но за то, чтобы переспать с женщиной, которая сама просит тебя об этом, – это, конечно, чересчур!
Пока Панталеон был поглощен всеми этими мыслями, Кора смотрела на него чуть исподлобья, и он видел, как вздымается ее обнаженная грудь. Соски не были обведены краской, как у той девки на пиру, а розовели столь нежно и даже, можно сказать, девственно, что Панталеон больше не в силах был ждать совокупления. Он торопливо сбросил хламиду, начал развязывать пояс, однако