собирается.
– Значит, нам не повезло. Мы этой красоты не увидим, – Селиванов вылез из окопа, сел рядом, не спеша стянул сапоги, размотал портянки. – Уф, ноги запрели.
Григорий покосился на Николая:
– Это почему же не увидим?
Селиванов пошевелил пальцами ног, блаженно прикрыл глаза:
– А потому что, друг мой любезный, война на месте не стоит. К весне или немец нас отступить заставит, или мы его обратно погоним.
– Война тоже когда-то закончится, вот тогда вернемся и посмотрим на эту красоту.
– До этого, Гришка, еще дожить надо.
– Доживем.
– А это уж как получится, – Селиванов облизнул пересохшие обветренные губы, взял прикрытую гимнастеркой флягу, открутил крышку, отпил глоток теплой солоноватой воды. Влага смочила пересохшее горло. – Эх, сейчас бы пивка холодного, «Столичного» или «Волжского», – мечтательно произнес он и протянул Вострецову фляжку.
– А я бы от кваса не отказался или от ситро. И еще бы сливочного мороженого.
– Ишь ты, ситро ему подавай, мороженое. Может, тебе еще халвы с шоколадом? Пей воду, только дюже не усердствуй.
– Знаю, с одной фляжкой воды на двоих не больно напьешься. Да еще в паек хлеб и селедку соленую дали, а с нее еще больше пить хочется.
Вострецов попил, отдал флягу Селиванову. Сержант подбодрил:
– Терпи, казак, атаманом будешь, кухню и воду неизвестно когда привезут. Я от артиллеристов слышал, что баржи с машинами и тракторами нашей дивизии под Сталинградом немецкие самолеты потопили. Так что с техникой туго. Солдатская молва донесла: Губаревич у штаба фронта шестнадцать грузовиков забрал, но это для дивизии капля в море. Тех машин, что в Астрахани дали, тоже мало.
Вострецов снял мокрую от пота, покрытую разводами рапы гимнастерку, подставил крепкое мускулистое тело под горячий сухой ветер и палящие лучи солнца.
– Хитров говорил, что скоро должны лошадей и верблюдов для перевозки тяжести прислать.
– Вот, вот. На верблюдах и пойдем в атаку. Нам бы танков больше и пушек. Да и скотину пока не нам, а от нас гонят, – Селиванов посмотрел в сторону калмыцкого селения, на окраине которого батальон готовился к обороне. Оттуда, по дороге на Астрахань, калмыки гнали табун коней и большую отару овец. Пыльный хвост, поднятый копытами животных, ветром понесло на позиции роты. – Ишь ты, пыли больше, чем от танка.
– От немцев скотину уводят, – Вострецов посмотрел в небо. Теперь там парили два орла. Время от времени они выписывали петли, камнями срывались вниз, стремительно налетая друг на друга, схватывались когтями и, кружась в паре, продолжали полет к земле. Казалось, что их гибель неизбежна, но ближе к земле птицы неожиданно разъединялись, разлетались в разные стороны и вновь устремлялись вверх, чтобы начать все сначала. Это походило на танец. Была ли это любовная игра птиц, битва за добычу или поединок соперников в брачный период, Гришка не знал, но вскоре это завораживающее