молитву, отправиться на поиски этой ценности! Но нет! Вам проще пребывать в спокойной и привычной тьме, чем осмелиться и познать, что вы духовно умираете. Это же страшно! Конечно, страшно! Это же невозможно, вот так вдруг поставить под сомнение всю жизнь, все принципы и всё достигнутое. Да, проще не знать, проще не знать. Вам проще не знать».
Артур много ходил по коридору взад-вперёд, часто бормотал что-то несвязное, хмуря брови, сутулясь и не отрывая взгляда от желто-голубых полотен линолеума.
С каждым днём что-то черное сжирало его, забирая голос. Я почти не могла разобрать его слов. Дура, почему я никому тогда не сказала. Отцу или своим родителям, например. Они бы приняли единственное здравое решение в тот момент – это психологическая клиника. Я же боялась признаться себе, что всё настолько серьёзно, плюс я боялась с ним говорить. Мне казалось, что он обожжет меня своим адским огнём, я была будто скована. Только бегала за ним повсюду и плакала.
Как-то ещё до своего первого отъезда Артур сказал, что чаще всего мы видим в других то, что есть в нас самих. Тогда я не понимала этой фразы, а теперь, кажется, я была уже с ней согласна. Я вот, например, даже слов половины таких не знаю, а Артур их очень естественно употребляет. Нет, это не значит, что я безгрешна, но мне в голову такие мысли о людях не приходят. По его мнению, все прямо исчадия ада. Конечно, есть проходимцы на свете, но больше всё-таки обычных людей. Но, скажите, как же может спасти окружающих тот, кто ненавидит себя и людей? Вот этого я своим рассудком понять никак не могу.
Артур проработал в поликлинике при пустом кабинете три месяца, и это ему повезло. Дело в том, что сначала главврач был на какой-то конференции, потом уехал в отпуск, потом что-то ещё произошло. Когда начальник вышел, он первым делом уволил Артура.
Найду – скажу
Меня приставили к приятному пожилому врачу. Что ж, это неплохая компания, вполне обычная, не жалуюсь.
В первый день с другим, то есть без Артура, то есть… Ну вы поняли, моё сердце было не на месте. Я знала, что это ещё не всё и что-то ужасное ещё случится. Понимаете, я даже не чувствовала, а именно знала. Еле-еле доработала день, чтобы бежать к нему.
На мой сбивчивый лепет о его здоровье и планах на будущее он отвечал спокойно, сухо и очень странно. Даже передать могу с трудом.
– Уволил. Хорошо. Уезжаю я. Всё равно.
При этом раньше он был очень красноречив и любил завернуть замысловатые фразы, а тут – что ни предложение, то белиберда какая-то. Жуть жуткая, честно скажу.
– Куда ты едешь?
– В Мексику.
– Зачем?
– Искать?
– Что искать?
– Найду. (Пауза.) Скажу.
Со дня своего приезда мы ни разу не разговаривали по душам. Он стал ещё более скрытным, чем раньше, и избегал разговоров.
Узнав про очередную поездку, я поняла, что вот она – беда пришла с чемоданом. Хотела пасть к его ногам и Господом Богом просить остаться и лечиться, но тут Всевышний вселил в меня силу и разум. Я собралась