имое качество: оно странствует. И, странствуя, человек становится вечным её спутником.»
– Андийская мудрость.
Том Первый. «Спутники»
Горы.
Перу. 1949 год.
Тишина величественных гор, журчанье ручейка, голоса, доносящиеся с верхней террасы. Местные индейцы-горцы вспахивали небольшой участок земли с помощью двух быков и длинного шеста-плуга, закреплённого между ними. Рассмотрев приспособление, можно понять от чего у некоторых быков обломан рог, а то и оба. Причиной был шест, нижняя часть которого весьма близко напоминает соху. В верхней части он имел перекрёстную перекладину с двумя кожаными лопастями на концах. Те надевались на голову животного между рогами, и перетягивались жгутом вокруг основания рогов. Бедный скот тянул плуг преодолевая невероятное сопротивление каменистой тверди исключительно силой шеи, то и дело судорожно встряхивая головами.
«Варвары, – подумала я, долго наблюдая за работой индейцев, – что же им ничего более гуманного в голову не пришло?»
Женщины-индеанки в ярких одеждах сидели на только что вспаханной пыльной земле. О чём-то лепеча между собой, они высаживали семена в свежих бороздах. Язык вроде, как и «кечуа», но не понятен. На слух напоминал не то корейский, не то японский. Интересно, говорит ли кто из них по-испански? Я обернулась к нашему проводнику, Хосе и, бросив многозначительный взгляд в сторону горцев, спросила.
– Знаете ли вы местный язык? О чём они говорят?
Хосе – кузкенец1, молодой человек, которого мы встретили более года назад в порту Кайао. Как житель Кузко попал туда никто понятия не имел, но он оказался весьма полезен в знании местных языков и, что особенно важно, традиций и культуры.
Тот, уныло мотнул головой.
– Этот народ называется Янама. Диалект здесь иной нежели в Кохко2.
Хосе происходил из рода Инков и величаво назвал себя «кузкеньо». Надо заметить, что народ Инков отличался высоким ростом и правильными, почти идеальными по точенной тонкости, чертами лица. В сём свете заявления Хосе казались благонадёжными. Он был высок, хорошо сложен, приятен в манерах. Для более полного впечатления о народе «кузкеньо» добавлю: говорят они в нос, глубокомысленно растягивая слова, смотрят поверх голов и ходят медленно и важно, обязательно придерживая тросточку или изящный зонтик на худой конец.
– Называть всех перуанцев «потомками Инков», это всё равно, что считать нынешних жителей Италии – правнуками Римских императоров. – Утверждал он, грозя кому-то пальцем на звёздном небе. – «Инка» значит «господин», «повелитель». Они произошли от сочетания индейцев с богами.
Высокомерное заявление? Возможно. Но невероятное отличие Инков от остальных племён Южной Америки – красноречивый свидетель их правоты. Позднее, я узнала, что предки Хосе относились к особому классу Инков, коих называли «митимэ». «Наместники» или те, кто подселялся Инками в деревни и города покорённых племён. Они не только управляли местным населением, но составляли сеть «наушников» для своего императора. Влиянием «митимэ» менялась и религиозная культура народов, технология и язык. Последнее, правда, имело некоторые искажения.
Очевидно, на моём лице отразилось смущение, так как Хосе уставился на меня виновато и возмущённо. Я не спорила. Встала. Слегка пошатнуло. Подождала. Горы – три тысячи метров над уровнем моря, а то и выше. Прошла несколько шагов и попыталась сделать полный вдох и выдох. Ещё раз. И ещё. Достала из кармана заготовленные ещё утром свежие листья муньи. Горной мяты. Размяла пальцами, втянула пряно-душистый аромат. Стало легче. Долгие дни подъёма по извилистым горным тропам, палящее солнце, пронизывающий ветер и чрезмерная высота сделали своё дело. Я чувствовала себя изнурённой и разбитой. Голова наливалась свинцом и болезненно гудела с каждым шагом. Казалось, вся кровь приливала к голове, покидая остальное тело.
– Говорил я вам, не надо бегать, чтобы размять ноги! – услышала я ехидный голос Хосе.
Неужели я так плохо выгляжу? Я шлёпнулась на покрытую вязаным ковром лежанку, вытянула ватные ноги и попыталась сосредоточиться на обозрении вида, что раскрывался перед нами: белоснежные вершины горной гряды Анд, мерцающие словно чистые голубые изумруды озерца далеко в долинах, и тонкие белые нити троп, разбегающихся по низинам и ущельям.
– Пора бы развести костёр, – деловито буркнул Хосе, – уже смеркается, холодает. Да и нашим нужно видеть сигнал, чтобы спускаться в верном направлении.
Я участливо встрепенулась, согласно кивнула, но с места не сдвинулась. Необходимость говорить требовала усилий, которые во мне исходили на нет. Меня мутило и жалкий внутренний голос усталости резал остатки мечты о древнем городе протоперуанцев на мелкие выцветшие лохмотья недовольства.
Хосе махнул рукой и исчез в сумрачных тенях отвесных скал.
Я достала блокнот, уложила его на колени, и, медленно заточив карандаш, прерывисто начертала «27е октября…». Рука мелко