вечно странствующего и свободного. С ним редко беседовали, но его всегда слушали. Он же был молчалив и говорил по существу.
Фаго – ученик Освальдо. «Ваман». Пока ещё подросток, но звание «аяваскеро» – изготовителя особого психоделического напитка, он уже заслужил.
Мария – особое явление в нашей компании. Она, как я поняла, была пациенткой Освальдо. Довольно румяной и крепкой, ей предрекли смерть от рака через пару месяцев, но она, уже несколько лет следуя за своим лекарем, умудрилась выжить и стать притчей во языцех. Вечно печальная, Мария каждое утро одаривала нас приличной дозой жалоб и знаменательных речей.
– Я готова к смерти, – подытоживала она очередную тираду о несчастьях и наказаниях с перечислением всех своих болячек, страхов и разрушенных надежд, – если Бог того хочет, я смеряюсь с данной мне судьбой…
– Одумайтесь, – безнадёжно спорила я, – что вы говорите? Как можно жить, ориентируясь только на то, что от вас хочет бог? Вы его видели? Он вам лично зачитал список своих условий и претензий при рождении? Или вам всё это церковники вдолбили? Человек волен развиваться самостоятельно через опыт роста, творчества, любви, материнства…
Но и на эти слова у Марии находились аргументы.
– Ах, – махала она руками, – бог посылает страдания избранным, дабы те укрепились в вере…
Освальдо, слушая пациентку, еле улыбался и иногда кивал головой. Его личная позиция относительно её состояния была мне не ясна, ибо он ничего не говорил, но лишь усмехался… не весело, но и не злобно, а как-то по-дружески печально.
К пяти вечера освободился «душ» – тесная пристройка в одной из времянок с тазиком и бочкой наполненной водой. Ледяной. То была скорее всего обмывочная, ибо обильно обливаться не разрешалось. Набирай свою порцию свеже-холодной жидкости в тазик и делай с ней что хочешь, но больше в бочку с водой не лезь! Октябрь – пора засушливая и к воде здесь относились как к божественному дару. Тем не менее, после «душа» я словно обновилась. Приближался час ужина.
«Всё, больше сегодня слушать Марию не буду, ибо она уже достаточно выжала меня своей хандрой…» Решила я про себя, поспешно одеваясь.
– Так вы говорите, рукопашным боем серьёзно занимаетесь? – Вдруг появился в дверях Освальдо в тот самый момент, когда я уже натягивала кожаные сапоги.
– Да, училась боксу и фехтованию… неплохо стреляю… Что, заметно?
– Это видно по вашему духу, донья Натали. К тому же, в этих местах не часто встречаются молодые дамы в облачении гаучо3…
И действительно, меня украшал солидный кожаный пояс с прелестным клинком-мачете поперёк спины, приличного размера нож за голенищем сапога, крепкие запястные наручни, и широкая шляпа.
– Чудесно! А почему вы об этом спрашиваете?
Честно говоря, подобные вопросы меня раздражали особенно от тех мужчин, кои незвано