которую я посещала: они качали головами при малейшем нарушении порядка, будь то смех или неидеально написанная работа, и говорили: «Я так в тебе разочарована». Жуть!
В конечном итоге я начала чувствовать, насколько высокомерно быть «расстроенной». Действительно, кто я такая, чтобы иметь некий поведенческий стандарт, которому другие должны следовать? Кто я такая, чтобы быть «разочарованной»?
Я никогда открыто не обсуждала свои ожидания с кем-либо из моих друзей. Я просто полагала, что люди должны себя вести определенным образом (который, разумеется, определяла я), а если они так себя не вели, они меня очень разочаровывали. Я начала смотреть на отношения с людьми, с которыми я дружила (или «тужила», как выразилась моя подруга Мара из Чикаго), с новой стороны. Хотя я и была счастлива освободиться от этих отношений, я все равно понимала, что не имела права быть разочарованной в них.
Они просто были самими собой, и я не имела права думать, что я могу, должна или стану менять их. Внезапно я почувствовала себя заносчивой и лицемерной. Я осознала, насколько неприятным человеком я, должно быть, выглядела в их глазах. В сущности, мое к ним отношение было вроде: «Будь моим другом и живи так, как я тебе говорю, чтобы не разочаровывать меня».
Не то чтобы я когда-то говорила это или осознанно думала об этом. Нет. И все же, чем дальше шла, тем больше я понимала, что, хотя бы на бессознательном уровне, я подразумевала это и ожидала этого. Неудивительно, что такая дружба кончалась пощечиной мне. Такие отношения не были основаны на любви и принятии друг друга такими, какие мы есть.
Мы просто манипулировали друг другом, без слов заставляя потакать нашим неудовлетворенным потребностям, о которых мы не могли друг другу просто рассказать.
Я покачала головой, придя к этому неутешительному заключению, как вдруг повалилась с ног и скатилась на три метра вниз по горе. Бездыханно сидя в грязи, я глотнула воздух. «Я поняла. Мои отношения – словно мой сегодняшний путь, – сказала я вслух. – Неприятные, грязные, скользкие и размытые».
Я чувствовала облегчение от того, что выпустила этих людей из своей жизни и смиренно приняла то, что они, вероятно, чувствовали то же самое по отношению ко мне.
Правда, мне было грустно, что мы расстались по-плохому.
В тот момент своим сердцем я понимала, что никто из нас не был «плохим парнем» или «хорошим парнем». Мы просто пытались пробраться сквозь наши зыбкие отношения, учитывая то, что мы погрязли в своих стереотипах.
Встав, я попыталась найти равновесие и удостовериться, что я ничего не ушибла. С коленом все было в порядке. Зад болел, но не больше обычного. Я была в порядке. Мой спуск продолжился, а скользкая грязь все не заканчивалась. Легче не становилось ни на секунду. Больше всего меня огорчало то, что я все продолжала ударяться пальцами ног о носы ботинок, и поэтому я не могла сделать ни шагу, не чувствуя мучительную боль.
Пока я шла, я думала, что точно такие чувства я испытывала, будучи замужем за Патриком. Как бы мне ни хотелось простить