открытки: на солнце, сверкавшее в сосульках, на облепленные снегом, заиндевевшие дома, убранные венками из ветвей остролиста. На этой улице не хватало только вычурных Санта-Клаусов с оленями да причудливого убранства на крышах, как в Ревере, где она выросла. Джейн вспомнился дом Джонни Сильвы, стоявший чуть поодаль от дома ее родителей, и толпы зевак, съезжавшихся к ним со всей округи, чтобы поглазеть на красочную феерию, которую семейство Сильва устраивало у себя в палисаднике каждый год в декабре. Были там и Санта, и три волхва, и ясли с Марией и Иисусом, и целый зверинец, который запросто потопил бы Ноев ковчег. Все там горело и сверкало, как на карнавале. Столько электричества, сколько семейство Сильва сжигало каждое Рождество, хватило бы с лихвой, чтобы осветить какое-нибудь маленькое африканское государство.
Нет, не было здесь, на Брэттл-стрит, такого яркого зрелища – только сдержанное изящество. Да и Джонни Сильвы с его домочадцами здесь не было. «Уж лучше жить по соседству с недоумком Джонни, – подумала Джейн, – чем с этой женщиной».
– Ей известно об этом деле гораздо больше, чем она говорит.
– Как ты пришла к этому выводу? – спросил Фрост.
– Чутье подсказывает.
– А я думал, ты не доверяешь чутью. Сама же твердишь постоянно. Нет, дескать, ничего лучше удачного предположения.
– Зато я хорошо знаю эту женщину. И что волнует ее больше всего на свете. – Она поглядела на Фроста, казавшегося бледнее обычного в тусклом дневном свете. – Там было еще что-то, помимо ночного звонка убийцы.
– Это просто догадка.
– Зачем она его стерла?
– А почему бы и нет? Раз не оставили никакого сообщения.
– Это она так говорит.
– О-о! Она добралась до тебя. – Фрост покачал головой. – Я так и знал.
– Еще чего!
– А то нет? Стоило ей заговорить о Реджине, как у тебя чуть не вышибло предохранители. Она же психиатр. И умеет задеть за живое. Тебе нельзя больше общаться с ней.
– А кто будет с ней общаться? Ты, что ли? Или соплюшка Кассовиц?
– Тот, кого с ней ничего не связывает. Кого она еще не успела достать. – Барри бросил на Джейн испытующий взгляд, и она отвернулась.
Фрост и Риццоли работали в паре уже два года, но так и не стали близкими друзьями; между ними установилось взаимопонимание, какое бывает не у всех друзей и даже любовников, поскольку им приходилось делить на двоих одни и те же ужасы, радость побед и горечь поражений. Фрост лучше любого, даже лучше мужа Джейн, Габриэля, знал историю ее отношений с Джойс О’Доннелл.
И с убийцей по прозвищу Хирург.
– Ты до сих пор ее боишься, правда? – спокойно спросил он.
– Она меня просто бесит.
– Потому что она знает, чего ты боишься. И она всегда будет тебе напоминать о нем и при случае стараться ввернуть его имя.
– Думаешь, я хоть на секунду испугаюсь какого-то придурка, который теперь не в состоянии и пальцем пошевелить? Который даже пописать не может, пока нянька не подключит к нему мочевыводную трубку? Ну да,