полкам выходцев со всех краёв Европы приказывали обзаводиться жёнами и селиться возделывать землю. Герцог после следовал этому примеру, разве что упирал на соотечественников из Эльзаса. Так что сейчас каких только авантюристов тут не встретишь. В Одессе – Франция, Австрия, Испания и даже королевство Неаполитанское открыли консульства. Но и решительные меры по оживлению торговли не привели к сколь-нибудь значимой кучности населения.
– И сейчас ещё от села до села за час не доскачешь. – Я, кивая, с трудом дослушал до конца, только с тем, чтобы вернуть его поскорее к своему предмету. – Но что означает восстановить справедливость? И по отношению к кому?
– Вот, Алексей Петрович, выходит, и вас забрало изрядно.
– Меня это не может не интересовать, тутошний… волхв, прости, Господи, намедни мне напророчил беду, коли я к вам явлюсь.
При этих словах княгиня подала знак, и дамы покинули нас. Не без сожаления провожал я жадным взором стройную фигуру княжны Анны в нежно-голубом батистовом платье. И прежде чем исчезнуть за пятигранной колонной стрельчатой арки, головка её повернулась в профиль, достаточно лишь для того, чтобы самым краешком глаза увидеть меня – или всё это только внушилось мне порывом влюблённости, который уже и не силился я сдержать.
– А нечего спрашивать, – докатилось до меня на краю слуха и, обернувшись, увидел, как зыркнул князь исподлобья. – Моему дядюшке он тоже посоветовал не приближаться к Арачинским болотам. Тот до его слов и знать не знал, что они скрывают. Так это как в сказке о мудреце Ходже Насреддине, когда он велел чудакам не думать о белой обезьяне, не то быть беде; куда там – все только её и вспоминали. Сейчас, слыхал я, что, дескать это он туркам пророчествовал о белом… гхем… царе… Так и дядюшка мой захворал мыслью об этих болотах. А потом и в самом деле подхватил там странную заразу, которая и свела его в могилу. Будто выгорел изнутри. Нам ведь, людям, как? Скажи: нельзя, так мы таки туда, грешные, и поскачем. Молви: добродетель – нам скучно. – Он вдруг перегнулся ко мне и процедил тихо, но слышно для всего общества: – А вы занятная персона, вроде в наших краях и недели не пожили, а всех уже обскакали.
Холодная, чуть открывавшая твёрдый оскал улыбка, оставшаяся на лице отпечатком последней двусмысленности, не предвещала ничего доброго.
– К колдуну, если вы о нём, нас бурей занесло, – бросил я князю несколько рассеянно.
– Оно конечно: выходит, там случайность, тут везение, а благодаря им вы уже и заглавное лицо в действии. Немного напора – и мы все тут у вас по струнке встанем, а?
Общество чуть загудело, Артамонов криво улыбнулся, глядя в свою чашку.
– С чего бы мне приписывать собственные наклонности? – ответил я нелюбезно, досадуя на вечер, который утратил для меня львиную долю прелести.
– Как бы то ни было, говорят, талантливому человеку любая случайность…
– Говорят, доброй свинье всё впрок, – перебил я его, будучи готов уже даже к ссоре.
Он