коньяка застыла в глубокой задумчивости. Выйдя из ступора, бутылка многозначительно изрекла:
– Ты, шкалик, зол на весь белый свет и от зависти своей скоро плохо кончишь. Пойми, никто из окружающих не виноват, что ты мал и наполнен паленой гадостью. Смирись, сей добро и увидишь, как ты вырастешь, и твое внутреннее содержание превратится в нектар. А продолжая злиться, ты только навредишь себе!
Не успели смолкнуть слова пророчества, как открылся бар, крепкая рука схватила мелкого вредителя за горло и понесла к открытой входной двери, которую подпирал неприятно пахнущий оборванный грязный человек. Хозяин квартиры протянул ему бутылочку, бомж радостно схватил ее своей грязной рукой и сунул в ужасно вонючий карман. Шкалика качало, било по стенкам загрубевшей ткани среди жуткой вони, от которой нутро выворачивало наружу. Он взмолился, прося небеса, чтобы ему было дозволено выскользнуть через дыру в кармане и разом покончить с мучениями, но все только начиналось… Бомж притащился в темный, сырой, пахнущий плесенью подвал, где его ждал собутыльник. Смачно причмокивая, они попеременно приложились к горлышку своими потрескавшимися губами. Когда паленая жидкость начала рассасываться по крови этих потерявших человеческий облик людей, в них проснулся зверь. Не какая-нибудь надоедливая брехливая Моська, а настоящий монстр из голливудского ужастика. Деклассированные участники спарринга стали браниться и махать кулаками, ужасно рыча и ругаясь при этом. Наконец один со всего маху ударил другого в лоб злосчастной бутылкой, после чего тот рухнул, как подкошенный. Может, развезло от усталости, а может, и впрямь, ударная сила бутылька оказалась куда значительней его размера…
Дружно подъехали полиция и скорая, развозя разъярившихся бомжей, кого в больницу, а кого в обезьянник. Тут взгляд опера упал на валявшийся в углу шкалик.
– А вот и виновник торжества! Подумать только, такой маленький, а сколько злых дел натворил! Надо будет найти его создателей, кто ему привил дурные манеры и влил эту гадость, чтобы отравлять людям жизнь, – размышлял полицейский, брезгливо поднимая бутылек двумя пальцами и укладывая его в полиэтиленовый пакет.
Весь в крови, с ободранной этикеткой, шкалик лежал запечатанный, без воздуха, в темном сейфе. Рядом с ним пылились такие же ужасные и негативные вещи, которые тоже несли беду окружающим. Эти острые и тупые, заряженные на причинение боли и смерти предметы назывались вещественными доказательствами.
Серьезные обитатели хранилища с радостью приняли хулигана в свою компанию, называли его другом и сулили ему головокружительное будущее.
– Когда-нибудь, – предрекали оракулы из сейфа, – тебе отобьют дно, и ты станешь настоящим, острым, холодным оружием.
Слушая их, шкалик гордо вытягивал свое горлышко, театрально булькал оставшимся на донышке содержимым и с удовольствием пинал беззащитные карандаши и ручки, лежащие рядом в сейфе.
В один из дождливых,