почему-то с трудом, даже собрав на пределе умственного напряжения лоб в складки, а все накопленные знания пристегнув к действительности: как такая-то, такая-то и такая-то футуристика может быть русской?
Ну, вам и выдают открытым текстом – как.
«Научная фантастика должна быть славянской». То есть: вот, значит, у нас с одной стороны, стало быть, будет тут Еремей Панкратович – и вот, значит, тут Панкрат Еремеевич – и… И? И дальше что? Все равно ни черта понять невозможно.
Все оказалось настолько просто и лежало настолько близко, что можно было догадаться самому, не задавая ненужных вопросов.
Почему такая-то рукопись не очень желательна быть услышанной, а такая-то книга из новых – получить хождение, вычислит любой, когда-либо проходивший через то же самое. В процессе обычного рабочего поступления на стандартную редакторскую панель и рассмотрения любой не переводной рукописи под грифом, который, с соблюдением такта, условно можно было бы определить как не достаточно русская фамилия, у них в рабочем порядке срабатывает нечто наподобие реле-выключателя безопасности – датчика на присутствие инородного элемента. Сознанию даже не обязательно в этом участвовать, настолько все естественно и оправданно. Не то чтобы они из неких принципиальных соображений не перебрасывают пальцем даже первую страницу рукописи из «недостаточных» – им просто этого уже не нужно. «А что вы хотите, – как сказал мне в поезде один иностранец, которому я передал тот же сюжет в форме анекдота. – Здесь уже по фамилии можно узнать, что написано не совсем то, что хотели бы услышать русские. И редактор не даст гарантию, что тираж не будет широким…»
Я подумал тогда, что как раз на эту тему можно спорить долго. И то, что подсказывает мой разум мне, вовсе не обязательно должно нравиться всем. Я даже где-то слышал, у меня было право иметь частное, ни к чему не обязывающее мнение. Получается что-то уж слишком легко. И уж еще меньше смысла было бы задевать по неосторожности ту же тему непосредственно на виду самой издающей среды, реакция без свидетелей будет наверняка стандартной, что-нибудь с содержанием «а что, тут обязаны, что ли, вас издавать». Что совершенно справедливо, не обязаны. Мы даже не решаемся задавать ненужных вопросов, вроде «для кого вы рисовали свою конституцию». Но речь-то здесь о другом, по каким приоритетам внедрена и аккуратно ведется жесткая селекция и чего теперь нужно ждать. Теперь уже не только всякая работа с обвинением в атеизме станет рассматриваться как подрыв национальной консолидации, но и просто книга с недостаточно нужной фамилией будет расценена как претензия на льготы, предназначенные, в общем-то, для конкретного этнического состава, признанного в пределах вашей страны приоритетным.
Разумеется, в любом издательстве и за ту же плату вам как и любому другому по тому же поводу выдвинут свой свод интернациональных