он счастливо и ласково.
Валя, с большим трудом выплыв из сладкой дремоты, вцепляется напоследок в его шею и вся исчезает в его рубашке, как в огромном, реющем парусе. От него так вкусно пахнет и совершенно не хочется его отпускать!
Когда им с Васькой было четырнадцать, отец от них ушел. Сбылось Маргошино предсказание и ее огромное пожелание одновременно. Это было так неожиданно и непонятно. Всегда был рядом, его можно было потрогать, любил только их с мамой, и вдруг, в одночасье, стало тоскливо, серо. И очень холодно. Как будто они всегда жили на юге, беззаботно нежась на солнышке, и вдруг какой-то злой чародей, гад настоящий взял и переселил их в Антарктиду. На самую льдину закинул, даже не разрешив взять с собой теплый свитер. Они с Васькой долго еще ждали его, замирая в комнате от каждого стука и звонка в дверь, но это или соседка приходила за сахаром, или еще приносило кого-нибудь чужого и ненужного. И с каждым таким звонком на сердце оставалась долго саднящая ранка и разочарование. Выстроенная годами, любовью и привычками пирамида их мироощущения рухнула в одночасье, и они, потеряв равновесие, повисли в воздухе. Даже без тонюсенькой ниточки. Его родной запах долго не выветривался из квартиры, а в большом мамином шкафу со скрипучими дверцами он живет до сих пор и, похоже, не собирается менять место прописки.
Валя поняла тогда, что значит любить. Любить и страдать.
Отец был военным инженером, строил разные засекреченные объекты. Всегда приходил домой в одно и то же время, хоть часы по нему сверяй. Все дружно садились за стол, смеялись, мама вкусно готовила. Так хорошо было вместе… Валя навсегда запомнила случай, как в день Восьмого Марта отца очень долго не было. Мама стала волноваться, а когда она волновалась, то всегда начинала машинально мыть полы и прибираться, хотя это и не требовалось. В квартире всегда и так все блестело. Открыла дверь, чтобы вынести мусор, а там стоял папа в фуражке набекрень и с букетом тоже завалившихся на сторону красных вялых тюльпанов. Еле на ногах держался, но букет торжественно вручил. С дурацкой расплывшейся улыбкой и невнятным мычанием. У него был такой нелепый и жалкий вид, что сердце сжалось и стало размером с грецкий орех. После этого случая Валя не переносила выпивших мужчин, а тюльпаны покупала себе сама. И только желтые.
Мама после его ухода не истерила, не расклеилась, не ожесточилась, никого не проклинала и не скукоживалась под участливыми взглядами «добреньких» соседей. Вернее, соседок. Первое время она отчаянно перестирывала все шторы, полотенца, постельное белье, да и вообще все, что попадалось под руку. Частенько это были их с Васькой шмотки, с большим трудом добытые в закрытых магазинах или через знакомых, поэтому в тот период Вася, чтобы не лишиться стратегически важной части гардероба, стала прибираться в комнате. Потом стиральная машина с трогательным названием «Малютка», не выдержав повышенной нагрузки, взбунтовалась и вырубилась. Маму это не остановило, и она продолжила стирать вручную. Достиралась она до того, что кожа на ладонях лопнула, а тонкая кожица