отношения к нашей сегодняшней беседе, мисс. Вы спрашиваете, что вам делать? Елико возможно убеждать остальных пэров, что никакой двойной игры вы не вели и не ведёте, что единственное ваше желание – «вернуть всё как было». Что вы готовы приложить все усилия, чтобы исправить урон, невольно, при вынужденной самозащите, причинённый Короне. Что вы готовы к новой жизни, совершенно иной жизни, жизни здесь, – он повёл рукой, – среди людей моего круга. А эта жизнь, мисс Моллинэр, она и впрямь совсем другая. Да берите уж вы эту грушу, я же вижу, вы на неё смотрите, словно ваша подружка-волчица на мясо!..
– Ага, – согласилась Молли, вонзая зубы в сочную мякоть. – Совсем другая жизнь, это точно.
– Нет, дело не в богатстве. – Спенсер покачал головой, не принимая её тона. – Дело именно в жизни, совсем иной жизни. Мы храним Империю, мисс Моллинэр, да простится мне этот пафос. Мы все – пэры – зависим друг от друга, а Её Величество зависит от нас. Мы удерживаем всё в равновесии, и не только Империю, а, считайте, весь Старый Свет, кроме, разумеется, варварских земель на севере и востоке. Но нам нужно… нам требуется… гораздо большее. Можно долго рассуждать о сути Катаклизма, но факт в том, что только мы, пэры Империи, способны вести человечество по пути прогресса. Мы аккумулируем бесценное знание и противостоим тому древнему ужасу, той страшной бездне, куда тянет нас дикая, никем не контролируемая магия. Природа ввергла нас в хаос… но мы поднимаемся из пропасти, медленно, но верно, мисс Моллинэр. И вопрос в том, хотите ли вы быть с будущим, то есть с нами, или с прошлым, то есть с варварами.
Лорд, явно разволновавшись, говорил быстро, горячо и, как показалось Молли, искренне.
– Нобилитет – лучшее, что есть у Империи, – продолжал меж тем Спенсер. – Мы не богатые бездельники, как можно было б подумать. У каждого за плечами университет. У нас есть инженеры, архитекторы, механики, офицеры, оружейники, врачи… все. У меня, например, диплом инженера-кораблестроителя. А знаете, мисс Моллинэр, что было моим дипломным проектом? Линейный крейсер, мисс, да-да. То, что прославило Первого лорда Адмиралтейства адмирала Фишера, было моей идеей. Корабль с орудиями, как у дредноута, но с более лёгкой бронёй и куда более высокой скоростью. «Инвинсибл», «Инфлексибл», «Индомитабл» – знаменитая теперь троица. Мой дизайн, моя идея!.. И сподобило ж меня, наивного и восторженного, показать это всё герцогу Йоркскому… родственнику того самого Первого лорда… – Спенсер вдруг улыбнулся тонкой змеиной улыбкой. – Впрочем, я не в претензии. Империя получила отличные корабли, а лорд Фишер… лорд Фишер всякий раз краснеет, когда мы с ним сталкиваемся, и принимается путано извиняться. Вот это, мисс Моллинэр, – бесценно!
– Я… я не знала, – чуть растерянно отозвалась Молли. – Лорд Фишер всюду прославляется как отец и «Дредноута», и линейных крейсеров…
– Вот и пусть прославляется дальше, – усмехнулся Спенсер. – Впрочем, достаточно экскурсов в прошлое, мисс Моллинэр. Мне уже пора заканчивать дозволенные речи, если я не ошибаюсь, нас вот-вот позовут. Вы