несколько свободных владений. Даже, к сожалению, слишком много: оттого, что нобиль, несмотря на долгую жизнь, умирал, не оставив потомства. Пойдёмте, мисс Моллинэр. Обопритесь на мою руку – вы сейчас выступаете как «молодая леди Блэкуотер», моя, гм, подопечная.
Где-то сейчас Ярина, отрешённо думала Молли, шагая рядом с графом. Небось шмыгает тут всюду, ей раздолье – я не видела ни единой кошки или фокса-крысолова. Хорошо, что Фитиль на броненосце остался…
– Сюда, мисс Моллинэр. И… ничего не бойтесь, – вдруг подмигнул ей Спенсер. – Вы боец, каких мало, убедился, гм, на собственной шкуре.
Они стояли перед высокими дверьми чёрного дерева, по обе стороны застыли недвижные, словно статуи, ливрейные лакеи, вперившие оледенелые взгляды куда-то в пространство.
– Ничего не бойтесь, – повторил граф. И слегка сжал её ладонь, лежавшую чуть пониже его запястья.
Створки перед ними распахнулись сами собой, и Молли, стиснув зубы, решительно шагнула за порог.
Нет, это не походило на обитель зла. Длинный зал с высокими арчатыми окнами, они задёрнуты светлыми газовыми занавесями, пропускающими достаточно света.
На то место, где «заседают», это не походило тоже. Тут и там расставлены круглые столики под белоснежными скатертями, сервирован чай, стоят вазы с фруктами. В дальней стене и в боковых ярко пылают аж три камина; разряженные лорды и леди расселись кто где, перепархивают негромкие смешки – непринуждённая светская беседа, ничего общего с «решением судеб мира».
– Его светлость граф Джонатан Спенсер, её милость леди Моллинэр Блэкуотер, – каркнул слуга слева от дверей.
Зала стихла.
Пэры и их спутницы разом вперились в Молли. Весьма невоспитанно и даже демонстративно. Налажены монокли, поправлены очки, подняты лорнеты.
– Прошу, дорогой Джонатан, мисс Моллинэр. – Им навстречу шагнул уже знакомый хозяин, лорд Кавендиш. – Леди и джентльмены, благоволите обратить внимание. Момент, которого мы ждали так долго, наступил. Вы все знаете предысторию, вам известна дилемма, вставшая перед нами. Давайте воздадим должное лорду графу Спенсеру, равно как и лордам герцогам Бедфорду, Сомерсету, Бьюфорту, Графтону и миледи герцогине Рутланд, чьими усилиями всё это вообще стало возможно. Если никто не пожелает сделать со своей стороны какое-то вступительное замечание, я, с вашего разрешения и на правах, так сказать, хозяина, хотел бы начать…
– Я бы пожелал заметить, друг мой Перегрин.
Скрипучий, холодный, злой голос из дальнего угла.
– Разумеется, дорогой мой лорд Норфолк. – Голос Кавендиша оставался любезным, мягким, спокойным, но Молли поклялась бы, что он удивлён, притом крайне. – Просим, досточтимый герцог.
Норфолки – второй по древности род, если она, Молли, правильно помнит болтовню бедолаги Кейти…
Из дальнего угла, от жарко пылавшего камина, на свободное пространство меж столиков вдруг выехало инвалидное кресло.
Худой, измождённый, скрюченный неведомой болезнью