все вместе плавали по рекам:
Купец, жена и с ними детвора.
На головы беда лихая громом.
Бунтовщики ворвались к ним зимой,
«Буржуя» запалили вместе с домом.
Татьяну спас один матрос хромой.
В её судьбе не слишком много солнца,
Но всё ж ласкала жизнь её порой.
Был первым мужем санитар-пропойца.
А счастье подарил ей муж второй.
Тот комиссар был вспыльчивым немного,
С наганом, с парой крепких кулаков.
Не признавал ни беса он, ни Бога,
Лишь партию свою большевиков.
Был книгочеем он, и, как ни странно,
Творятся в жизни дивные дела:
Им управляла тихая Татьяна,
Которая неграмотной была.
Григорий был товарищем и мужем.
Учил её читать, учил стрелять…
Свой дом был у неё теперь к тому же
И дворик, где могла с детьми гулять.
Писать Татьяна и читать не стала, —
Молитвы лишь, по памяти, тайком.
Дивя народ, с обеих рук стреляла
И стала «Ворошиловским стрелком».
Любовь казалась вечной, счастье прочным, —
Григорий солнцем в жизнь её вошёл.
Два сына рядом, маленькая дочка,
Коза и очень толстый кот Пушок.
Мальчишек постоянные проделки,
А дочка в клубе Кирова поёт,
Пушок ест с мужем из одной тарелки,
За мясом лезет лапой мужу в рот…
Картины счастья! Это день вчерашний.
Однажды муж с работы не придёт:
Гуляет по стране жестокий, страшный,
38-ой, омытый кровью, год!
Своих детишек в Мурманске оставив,
Стояла ночью и стояла днём
У той тюрьмы, что мы зовём «Крестами», —
А вдруг услышит что-нибудь о нём?
С опухшими от горьких слёз глазами, —
Явь, словно страшный и безумный сон!
Во встрече с ним Татьяне отказали, —
Без права встреч и переписки он!
Сказал ей старичок один болезный:
«Ты только это, очень-то не вой.
Отселя ждать кого-то бесполезно, —
Ишшо никто не выходил живой!»
Она годами мужа ждать готова,
Но просто объяснить старик сумел, —
Вонзилось дикой болью в сердце слово:
«Без переписки? Стало быть расстрел!»
Она не закричала, удержалась.
Кошмарный поворот в её судьбе!
Но душу разом охватила жалость
К нему, к детишкам и к самой себе!
Ночь белая над сонным Ленинградом
Полярной ночи стала вдруг темней
От мысли, что теперь не будет рядом
Того, кто всех дороже и родней.
К себе вода Невы её манила,
Она б за мужем по воде пошла.
И только лишь неведомая сила
Её от той беды уберегла.
Ей не хотелось больше жить на свете.
Боль страшная разорванных сердец!
Но в Мурманске её остались дети…
И к ним она вернулась наконец.
Из дома ей убраться приказали.
Кому она нужна с оравой всей?
Сначала