Сэмми, ее неизменным верным другом и кровным братом, и погладила пушистую шубку.
– Если бы ты знал, как сильно я люблю тебя! – Сима тронула пальцем треугольное ушко с крохотной милой кисточкой. – Если бы ты только знал… Да ты, я думаю, знаешь уже. И сейчас ты, наверное, уже на пути в Валгаллу… или на Радугу. А что мне теперь делать на свете – без тебя, ты не подумал? С кем я поеду на дачу? Кто поймает мышей в летней кухне? А когда настанет ночь, я буду бояться одна в доме, без тебя.
Сима завернула тельце в наволочку и прижала к себе. Ей казалось, что оно еще теплое, и она невольно прислушалась: а вдруг он жив, а вдруг доктор ошибся? Но его сердце молчало.
Собрав цветы, Сима вышла из дома и погрузила свою ношу в машину, а сама вернулась к подъезду. Мысль о том, что его придется оставить где-то далеко, казалась ужасной. Нет, она похоронит его здесь, в палисаднике, а вокруг посадит цветы… Она достала из багажника короткую лопатку и принялась копать, но в городе давно не было дождя, и земля оказалась твердой, напичканной стеклами и битыми кирпичами, перевитая корнями огромных вязов, растущих у дома, и Сима поняла, что здесь, да еще такой лопатой, ей не вырыть яму нужной глубины.
Оставалась набережная. Вдоль всего пляжа тянется широкая полоса деревьев, за которыми начинается берег, и там много уютных мест, где можно просто посидеть в тишине. И Сэмми там будет неплохо. Если можно сказать «неплохо», когда он умер.
И песок – это лучше, чем битые кирпичи и стекло.
– Я буду приезжать к тебе, ты не думай, что я тебя бросила.
Сима трогает его голову через тонкую ткань застиранной наволочки. В яме сверток с тельцем кажется совсем небольшим.
– Я не знаю, как теперь буду жить, честно, не знаю.
Сима отчаянно заплакала и бросила в яму горсть песка. Фонарь погас, и дальше она забрасывала яму песком в полной темноте, а в каких-то десяти метрах от нее по набережной сплошным потоком шли машины, где-то слышалась музыка, город жил своей обычной ночной жизнью, а Сима забрасывала песком то, что еще час назад было ее котом, ее самым дорогим существом на всем свете, и плакала навзрыд.
Достав сотовый, осветила могилку и поправила ее по краям, потом уложила ярко-красные цветы герани.
– Я завтра приеду. – Сима погладила небольшой песчаный холмик. – Привезу тебе лепестков, побуду с тобой, ты не думай, ты не один здесь.
Поднявшись, Сима нашарила в траве фонарик и лопату и пошла в сторону дороги, где припарковала машину. Завернув лопату в пакет, она отряхнула от песка руки и одежду и села в салон. Уехать казалось немыслимым. Они же никогда не расставались, шестнадцать лет шли по Тропе рядом, и теперь Сима осознала, что осталась совершенно одна. И сейчас ей надо вернуться в пустую квартиру.
Если раньше ей говорили: разве тебе не страшно ездить на дачу и ночевать там одной, она удивлялась: я не одна, я же с котом! Его присутствие наполняло ее жизнь счастливым покоем, и она не понимала, зачем люди задают ей эти вопросы насчет почему она одна. Она не была одна, она была со своим котом, а люди не понимали, что иногда