Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века
прежде так наивно напоминавшее людям, что они братья, а не светские отношения…»[91]
Жизнь дворянской семьи в столице очень зависела от благосостояния. Выезды в свет, балы до поздней ночи (или раннего утра) были недоступны небогатым дворянским семьям. А потому и просыпались в таких домах рано, жили скромно и тихо, занимаясь хозяйством и воспитанием детей. Вот как описывает жизненный уклад в доме своей бабушки Екатерина Владимировна Новосильцева: «В восемь часов пили чай. Вера Васильевна (тетя) хлопотала о хозяйстве, бабушка начинала свою долгую молитву, Катя с сестрой Олей занимались в своем флигеле. А Надежда Васильевна (старшая тетка) отправлялась гулять, то есть обходить знакомых соседей, но прежде еще сходив к ранней обедне. Около часа все собирались в чайной. Обеденный стол был накрыт в два часа. Затем все семейство отдыхало, а девочки уходили в свой флигель. В шесть часов все собирались в гостиной, где Вера Васильевна разливала чай. В тридцатых [1830-х] годах бабушка уже никуда не выезжала, кроме церкви, но ранее всегда по вечерам отправлялась в гости. Вечер проводили в семейном кругу. Надежда Васильевна или сама уезжала в гости, или приглашала какую-нибудь соседку. В десять был ужин, а потом все отправлялись по своим комнатам (только Катя убегала к Вере Васильевне и часов до двух с ней говорила)»[92]. Обращает на себя внимание размеренность жизни, неторопливость, некоторая патриархальность такого жизненного уклада.
Писатель М.П. Бибиков так рассказывает о распорядке дня в доме своей московской бабушки. Мальчик просыпался утром и звал бабушку («бабу Анну»), она подходила к его кроватке, с помощью прислуги растирала ребенка полотенцем, смоченным в вине, и расчесывала. Затем они с бабушкой молились (читали «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся» и молитвы о здравии всех сродников), потом шли пить чай – внуку давали горячего молока с водой и сахаром (эту смесь величали «чаем» и подавали в маленьком приборе, на специальном подносе). После чая все дети бабушки приходили в ее флигель из большого дома пожелать ей доброго утра: они по старшинству подходили целовать бабушке руку, а она их целовала в лоб. Обедали во флигеле с бабушкой в полдень, а дяди и тети позже – в большом доме. Затем бабушка отправлялась вздремнуть, а внук играл в комнате с няней и девушками, которые рассказывали ему сказки о Бове Королевиче, Илье Муромце, о судье Шемяке. К чаю все опять сходились у бабушки, и у каждого за столом было свое место, а после читали житие святого того дня[93].
В Петербурге распорядок дня был совсем иным. Писательница М.А. Корсини запечатлела жизненный уклад Северной столицы в образе одной из своих героинь, которая вставала во втором часу пополудни, беседовала с дочерью, давала хозяйственные распоряжения, обедала, затем ей следовало собираться в гости или самой ждать их появления, чтобы провести остаток дня за картами[94]. Дополняя этот образ, О.И. Сенковский (творивший под псевдонимом Барон Брамбеус и не чуравшийся банальных нравоучений) так