было нетрудно. Вставать в пять утра и пешком тащиться из родимых Нор аж к самым Садам было гораздо труднее, особенно на голодный желудок. Самым трудным поначалу были ежедневные встречи с дорогими одноклассницами, со всеми этими Иланами, Светанами и Любавами. Ей припомнили и поношенную форму, и самовязанные толстые чулки, и материнские парадные башмаки на два размера больше, и красные, расцарапанные, распухшие от воды руки, и грязь под ногтями. От грязи Фамка избавиться не могла. Она по-прежнему работала, теперь уже вечерами. Ответить, как полагалось отвечать на Болоте или в сырых тупиках Нор, не смела. Единственной возможностью выбраться из Нор и вытащить оттуда мать был Лицеум. Так что Фамка терпела всё. Впрочем, они отстали на удивление быстро, примерно месяца через два. Наверное, Варка вступился. Девчонками он вертел как хотел, а Фамке вроде как покровительствовал. Должно быть, мать велела. Надеяться, что Варка питает к ней какие-то нежные чувства, было смешно и глупо. Умная Фамка и не надеялась. Поэтому, когда перед уроком он вручил ей веточку розмарина, она удивилась до остолбенения.– До конца урока не выкидывай, – приказал он мрачным шёпотом, и Фамке сразу полегчало. Просто-напросто в классе затевалось очередное развлечение. Опять, наверное, Крысу травить будут. Ишь, чего захотела – цветы от Варки. Он и Ланке-то цветов не дарит.
Варка был принц из другого мира. Из мира, где водятся распрекрасные Иланы, где носят шёлковые чулки, надушенные нижние юбки, обувь по ноге и обедают каждый день. Про обеды Фамка вспомнила зря. Желудок свернулся в тугой ком боли, пришлось положить перо и скрючиться над столом, ожидая, пока пройдет приступ. – Фам, вы не слушаете! – прозвучало над самым ухом. На тощем плече Фамки сомкнулись костлявые пальцы. Фамка вздрогнула всем телом. Крысу она боялась до умопомрачения. Придерётся к чему-нибудь, нажалуется Главному Мастеру – и всё. Прощай, Королевский Лицеум. Рождённые в Норах пусть сидят в Норах. А придираться Крыса умел. И наказывать умел. Недаром на его уроках всегда было тихо, как в могиле. От ужаса Фамке даже есть расхотелось. Как ножом отрезало. Сжавшись, она смотрела в стол и пыталась приготовиться к самому худшему. – Не отвлекайтесь, Фам! – прошипел Крыса и, наконец, оставив в покое её плечо, двинулся дальше, туда, где сидел Варка и его курицы. – В качестве примера удачного применения анафоры можно использовать…
***
Варка склонился над тетрадью, усердно делая вид, что пишет. Его просто распирало от ярости. Ах ты, Крыса… Чего тебе от несчастной Фамки понадобилось? Выжить её хочешь, не иначе. Уже вторую неделю: «Фам – то, Фам – это». Фамка и так всего боится, и зубрит всё подряд, только бы не выгнали. Вон бледная какая, того и гляди в обморок грохнется. Навязался на нашу голову, Крысёныш длиннохвостый!
Крыса свалился на их бедные головы в начале года. До него Мастерство Версификации вёл милейший Арктус Грим. Арктус был поэтом,