положили конец его многочасовым сомнениям… А спустя час атаман принял Усикова в своей резиденции.
Войдя в шикарно обставленный кабинет главы Директории, капитан щёлкнул каблуками, и протянул атаману пакет. Едва взглянув на конверт, атаман разломал печати и вынул письмо. Конверт – к удовлетворению Усикова – тут же отправился в пылающий камин. Вместе с печатями местной почтовой службы. С благодарностью Усиков отметил про себя, что глава Директории – не бюрократ.
После этого атаман принялся за письмо. Нет: пока ещё – только читать. По мере того, как он углублялся в текст, лицо его начало принимать бурячный оттенок. К положительным эмоциям этот окрас явно не имел отношения.
– ??? – комбинированно запросил-испугался Усиков.
Ответный взгляд главы Директории был такого огненного наполнения, что Усиков непроизвольно «сходил в штаны». На этот не потребовалось и спиртосодержащих излишеств.
– Вы читали письмо?!
Меньше всего в вопросе атамана было… вопроса. После этого Усиков просто обязан был начать заикаться.
– К-к-как м-м-можно, п-пан атаман!
Усиков соврал. Частично. Только – насчёт «не читал»: он «всего лишь» написал письмо. Беззвучно – но вполне «разборчиво» – шевеля губами, Семён Васильич вернулся к тексту: может, он что-то не так понял.
Но нет: надежда оказалась обманщицей. Текст по-прежнему гласил следующее: «Ясновельможный пан атаман! В связи с выходом из окружения группы „красных“ под командованием Ивана Якина, которая тылами Ваших войск направляется к Хватову на соединение с основными силами армии, я – и в моём лице командование Волонтёрской армии и всех Волонтёрских сил Юга России – протягиваю Вам руку дружбу! Прошу принять мои искренние заверения в том, что, если „красные“, не встречая противодействия, пройдут тылами Ваших войск, то Вы, ясновельможный, будете повешены на первом же суку. Остаюсь с наилучшими пожеланиями. Искренне ваш. Генерал-лейтенант Кобылевский, командующий Волонтёрской армией. P.S.»
– Что значат эти буковки?
Атаман перевёл взгляд на Усикова и начертал в воздухе незнакомые литеры.
– Вероятно, постскриптум, – дрогнул голосом капитан: он точно не писал постскриптум. – Буквально: «после написанного».
Атаман вернулся к чтению.
«P.S. – гласил текст P.S. – Не забывайте, пан атаман, что только в этом году мы уже дважды надрали вам задницу! Всех благ!»
– «Всех благ!» – качественно позеленел Семён Васильич. – Их Превосходительство желают мне всех благ!
– ???
Последним усилием воли Усиков выдал недоумение: и таких слов в его тексте не было. Он мог покляться, что в момент написания был трезв, как стёклышко! Но атаман вёл себя неадекватно – и это не сулило ничего хорошего. Предчувствия его не обманули.
– Скажите, капитан, – недобро усмехнулся Семён Васильич, – знаете ли Вы, что такое хорошие кожаные канчуки?
– Кан… чего?
– Канчуки?
Недобрая