«конкурирующей фирмы». В борьбе за благосклонность начальства оперативные соединения «белых» таковыми и являлись. Имелись и причины личного характера: его собственная неудача с вояжем Усикова в Директорию меркла на фоне оглушительного «успеха» Слонова. Командующего корпусом действительно не похвалили за то, что он не только упустил Якина, но и сам едва унёс ноги. Генерал и его начальник штаба энергично оправдывались тем, что искать каждый «взвод красных» в бескрайней украинской степи – всё равно, что искать хрестоматийную иглу в стоге сена. Тем более, по той «наводке», которую предоставил человек Кобылевского.
Командование корпуса напирало на то, что в условиях дефицита времени, связанного с обеспечением перехода линии фронта после успешного рейда по тылам «красных» – на этом делался особый акцент – заниматься поисками каждой «отбившейся» части противника было бы равносильно самоубийству. А за выход «красных» в тыл корпуса Слонов «благодарил» генерала Кобылевского и его информатора. Последнего он «произвёл в чин» дезинформатора, едва не погубившего лучшую конницу Волармии, которая спаслась лишь Божьим промыслом да гением командующего.
Но Слонов зря нагружал Кобылевского: «козёл отпущения» был назначен задолго до его объяснений. Попытка генерала найти другие плечи для переложения ответственности не прошла. Они с начальником штаба понесли наказание – недолго и недалеко. Так что нести его не составило труда. А вскоре началось обещанное наступление на Москву, в котором корпусу Слонова действительно отводилась особая роль: тут хитроумный начштаба не обманул генеральских ожиданий…
Глава одиннадцатая
– Ваше превосходительство!
В кабинет командующего стремительно ворвался сияющий Чуркин.
– Радость-то, какая!
– Ну?
– Лбов нашёлся!
– Полковник?!
Кобылевский, если и обрадовался, то «в глубоком подполье»: он был занят картой. Нет, он не изучал её, а всего лишь пытался счистить пятно явно органического происхождения: карта неоднократно совмещала топографию с обеденным столом.
Ожидавший большего энтузиазма на лице командующего, Чуркин убавил его на своём.
– Видите ли, Ваше превосходительство… хм…, не совсем так… точнее… хм… сын полковника: Лбов Георгий Сергеич, шестнадцати с половиной лет от роду, воспитанник кадетского корпуса.
– Опознание произвели? Допросили?
Кобылевский не слишком успешно совмещал себя и Юлия Цезаря. По части десяти дел сразу.
Полковник вытянулся.
– Только самый первичный, Ваше превосходительство. Люди ещё работают с мальчишкой… с молодым человеком – а я прямо сюда… Хотел обрадовать Вас, Ваше превосходительство: Вы ведь были однокашники с полковником.
Кобылевский, наконец, распрямил спину: ему удалось, таки, вернуть карте былое предназначение.
– И кто так мог её загадить?! Стыдно же людям показывать!
«Людьми» должны были отработать