Сноследствия, продолжение допросов во сне…
Дверь распахивается. Из невидимого репродуктора раздается команда, короткая, как плевок, плевок мне в лицо:
– Встать! Руки убрал за спину! Пошел! – Голос у Ведущего настолько отрывистый и громкий, что мурашки испуганно останавливаются. Спина становится шероховатой. – Шаг в сторону будет рассматриваться…
Я сразу просыпаюсь. Сердце стучит, словно в грудную клетку непрерывно бьют изнутри молотком. Большим пальцем и мизинцем сдвигаю зрачки к переносице, пытаюсь избавиться от кошмара. Затаив дыхание, выныриваю из-под толстого слоя сна и оглядываюсь по сторонам. Мгновенно срастаются куски яви. Обрастают деталями. Все вокруг пропитано сногсшибающим запахом. Даже не запахом, но зловонием Ведущего. Как видно, он ведет меня не только наяву, но и во сне. Моя утыканная занозами память о том, что произошло двадцать пять лет назад, но до сих пор лежит в глубине души, память эта загнивает. Ее бронебойные выхлопы, прошедшие сквозь границу между явью и сном, уже не заглушит ни один дезодорант. И они не перестают преследовать меня… Обонятельная вражда с годами только усиливается…
А может, я и храню все эти воспоминания, чтобы хоть как-то оправдать свой характер? Смотрите, что они со мной сделали, вот почему я такой. Как бы не вжиться окончательно в роль жертвы… Вообще-то на меня непохоже. Но кто знает… Тонуть вроде и не тону, но руками размахивать никак не перестану…
Во всяком случае, опыт пережитого страха учит лишь новым страхам. Ничему больше. Страхам, до которых не сумеет дотянуться ни один необъявленный – не ставший явью – сон…
Сейчас, когда написал о своем опыте страха и связанных с ним необъявленных снах, я заметил, что слова у меня слишком часто эмоционально окрашены, даже не окрашены, а густо размалеваны, грязь в них замазана и почти незаметна – здесь мне пришлось подтолкнуть пинком в зад эту вихляющую фразу, которая явно не хотела двигаться с места, – но это все же, надеюсь, не приводит к потере точности… Кроме того, в том, что я пытаюсь сказать, очень много сослагательного наклонения. «Надеюсь», «может», «наверное», «похоже», «как видно» встречаются почти на каждой странице. Фразы часто обрываются многоточиями. Дело тут не столько в вежливости, сколько в глубинной неуверенности в себе. Наверное, тут есть еще и бессознательная просьба о помощи, обращенная к читателю, которую я безуспешно пытаюсь подавить.
Глава 6
Я совсем не уклоняюсь от темы – как стоял, так и стою у раскрытого окна и рассматриваю ливень, – просто позволил себе небольшую передышку, чтобы набраться сил для продолжения рассказа. И жена по-прежнему здесь, в комнате, где-то у меня за спиной.
Стены полны качающихся на волнах теней и дрожащих отблесков. Мерцает, разгоняя сизые никотиновые облачка, сияющим диском своих лопастей вентилятор, жужжащий в углу. Перемешивает клочки света и теней. Измазанные перламутром окурки шевелятся в пепельнице.
Я остановился посредине комнаты и уставился