рукоятка пистолета. Он был похож на подбитую дробью ворону.
Очумевший Серегин, поднявшись на негнущихся ногах, взял сутулого за шиворот, потянул к обочине. Соскальзывая подметками штиблет на глине, тот медленно, скособочившись, привстал. Пальто его зияло рваными прорехами от ударивших в грудь осколков, по столь же драным, измазанным землей брюкам обильно текла кровь.
– Спаси! – просипел сутулый. – В больничку меня… – И Олег, машинально подхватив его сползающее на землю тело под талию, другой рукой изъял из кармана пистолет, сунув к себе за пояс. Впрочем, таковую мимолетную, в рабочем порядке конфискацию служебного оружия сутулый отстраненно проигнорировал.
Серегин обернулся в сторону пруда. Из его черной безмятежной глади выступал лишь нос лодки. Да! Не все то лебедь, что над водой торчит… Присутствия «рыбачков» не обнаружилось, они словно растворились среди безмолвия поникшего камыша и стоячей воды.
Он с трудом доволок до машины тяжеленного, как бревно, бандита, из которого хлестала кровь, будто из садовой лейки, уместил его на заднее сиденье и не мешкая тронулся в сторону города.
У первой попавшейся на дороге больницы свернул к приемному отделению, выволок стонущего доходягу, прислонив спиной к пандусу и, не дожидаясь появления нежелательных свидетелей, поехал дальше.
Подрулив к знакомому бару, осмотрелся. Найдя в вещевом ящике салфетки, протер руки, счистил пятно крови с рукава куртки и прошел в дверь, цепко оглядев полутемное пространство. Те же девицы за стойкой, две молодые пары за столами. Одна из девиц, подняв на него глаза, сказала игриво:
– Куда спешите? Составьте компанию, не пожалеете!
– Вы такая фешенебельная, что мне нерентабельно… – буркнул Олег, приветственно махнул рукой бармену и двинулся к боковой служебной двери.
А вот и логово востроносого… Достав из-за пояса пистолет, оттянул затворную раму, узрев маслянистую латунь гильзы. Патрон был в стволе и, судя по всему, еще час назад предназначался именно для него.
К огромному облегчению Олега, востроносый пребывал в рабочем одиночестве, озабоченный изучением каких-то бумаг. Перед ним стоял чай в мельхиоровом подстаканнике, в пепельнице дымилась длинная тонкая сигарета.
Подняв глаза на вошедшего, деловой человек застыл с вытянутым лицом. После, пожевав губами, спросил цветным голосом:
– Что за явление?
Серегин наставил ему в лоб безжалостное немое дуло. Процедил:
– Верни ключи, сука.
– Сейчас, сейчас… – Востроносый, чье лицо побледнело некими слоями, где серый цвет соседствовал с белизной рафинада, будто слоеный торт, крутнулся косой юлой в кресле, потерянно поводил руками над столом жестами медиума и, обнаружив наконец заветный ключ от сейфа под бумагами, привстал, сделав нетвердый шаг к металлическому ящику.
– Открывай, мразь!
– Чего случилось-то? – бормотал востроносый в изумлении, отпирая дверцу.
Олег молчал, глядя на его хлипкую, как у подростка,