пока вдруг все разом не набросились на одного из двух молодых людей, за которыми пристально наблюдал беловолосый человек, старательно прячась в группу туристов. Он был в окружении двух Ангелов Неба и двух ангелов преисподней, и явно имел чистые помыслы и намерения.
Я почувствовал, с его стороны, даже мысль о помощи беглецу, но Хранитель внушил мне, что судьба Шеломо уже в руках Господа.
Нет, «Седой» не был святым, скорее обычным грешником, как и все, но ощущая в себе христианское сердце, давно начал задумываться, а после транслированного выступления «Солдата» на процессе, не переставал думать о своих, неожиданно открывшихся ощущениях, Чьего-то присутствия.
Предполагая нервное перенапряжение или надлом психики, он пробовал методы само распознавания и самоанализа, но не один не работал. Виктор был стабилен и нормален до безобразия, и это напрягло вдвойне. Появившуюся в нем веру, он воспринимал, скорее, как вторичное приложение к экспериментальной части интеллекта, а быв, прежде законченным материалистом и приверженцем культа психологии, имея даже ученую степень, считал удобным существование, чего-то, что заполняет пробелы необъяснимого…
С некоторых пор, этот человек, начал понимать, что его материальность – это тупиковый, для его сознания, путь. С прежним мировоззрением, и первой ступени на дороге к идеальному, нащупать не получалось. Это был очень талантливый человек, умеющий не только во всем видеть границы и понимать, как не преступить их, но и сдерживался от шага, если решал не предпринимать его.
Все случилось, когда «Седой» проверяя одного из священников, которому излил свою душу «Солдат».
Батюшка оказался настоящим, сразу согласился помогать в чем угодно и как угодно, с одним условием – во славу Божию. Оказалось, что согласие было дано не на то же самое, что работать соглядатаем (ведь священник понимал к чему клонит прихожанин). В результате взглянув на протоиерея, Виктор не выдержал его чистого, святящегося неизмеримой и жертвенной любовью, взгляда, и почувствовал желание исповедоваться.
Конечно, исповедь не была похожей на исповедь раба Божьего Алексея, но произносимое обоими, перевернуло душу опытного разведчика. Тайн не было в словах седоволосого, как и событий, как и конкретики, но сожаление, покрытое раскаянием заблудшей души вывернуло ее наизнанку.
На вопрос:
– Что же мне делать отче, долг велит одно, а совесть другое?!.. Я чувствую, что гибну, но выхода не вижу. Мне кажется, что иногда передо мною подделка, и не могу определить, где настоящее, а где нет!
– И не сможешь, не ты выбираешь – тебя Господь выбирает. Ищи и обрящешь, проси и дастся, стучи и откроется! Ведь это так просто: не знаешь, что делать – молись, Господь ведает твои нужды и подаст в самое подходящее время, конечно, если поверишь в это.
– Но что же делать с долгом…, он же есть?..
– Если долг есть, а я вижу, что ты относишься к нему возвышенно и жертвенно…, что ж исполняй его, ибо и воин по долгу своему многое делает, что не