шло как по маслу.
На следующий вечер, приехав домой, Дэвис обнаружил заплаканную дочь, лихорадочно бросавшую вещи в чемодан.
– Что случилось, беби? – встревожился отец.
– Я немедленно уезжаю отсюда, и чем скорее, тем лучше. И больше никогда в жизни не желаю видеть твоего Оливера!
– Погоди! Придержи коней! О чем это ты?
– О твоем любимчике, – с горечью бросила Джан. – Прошлую ночь он провел в мотеле с моей лучшей подругой. Эта дрянь едва дождалась утра, чтобы позвонить и расписать во всех подробностях, какой он великолепный любовник!
Потрясенный сенатор не находил слов.
– А может, она из зависти…
– Нет. Я звонила Оливеру. У него не хватило смелости соврать. Больше мне здесь нечего делать. Я лечу в Париж.
– Ты уверена, что правильно…
– Абсолютно.
На следующий день Джан покинула страну. Сенатор немедленно послал за Оливером.
– Ты разочаровал меня, сынок. Не ожидал от тебя такого.
Оливер тяжело вздохнул.
– Мне очень жаль, Тодд, – растерянно бормотал он, – но сами понимаете, как… как это бывает. Немного выпил, девчонка сама вешалась на меня… какой мужчина откажется от того, что само в руки плывет?
– Верно, – сочувственно кивнул Дэвис. – В жизни всякое случается.
Оливер облегченно заулыбался.
– Клянусь, сенатор, такого больше не повторится. Поверьте…
– Поздно, парень. А жаль. Из тебя получился бы губернатор что надо.
Кровь отхлынула от лица Рассела.
– О чем вы, Тодд?
– Сам посуди, Оливер, как бы это выглядело, если бы я продолжал поддерживать тебя? Подумай о чувствах Джан…
– Но какое отношение имеют выборы к Джан? Одно другого не…
– Я всем расписывал, какая это удача, что будущий губернатор станет еще и моим зятем. Но поскольку между вами все кончено… что ж, придется подумать о новых планах.
– Да образумьтесь, Тодд! Не можете же вы…
Улыбка сенатора каким-то образом стала напоминать оскал.
– Никогда не смей указывать мне, что делать, Оливер. Я тебя создал, я и уничтожу! – Оскал как по волшебству вновь превратился в улыбку. – Но пойми меня правильно, никакой неприязни, никаких обид с моей стороны. Прощай. И желаю всего хорошего.
– Понимаю, – немного помолчав, выдавил Оливер и поднялся. – Я… я очень сожалею.
– И я тоже, Оливер. Даже не представляешь как.
Едва за Оливером закрылась дверь, сенатор вызвал Тейгера.
– Мы сворачиваем кампанию.
– Сворачиваем? Но почему? Мы на коне. Дело в шляпе. Последний опрос…
– Не суетись, Питер. Делай, как тебе велено. Отмени все выступления Оливера. Считай, что он сошел с круга.
Еще две недели спустя рейтинг Рассела начал неуклонно снижаться. Плакаты постепенно исчезли, на радио и телевидении словно забыли о существовании Оливера.
– Губернатор Эддисон начинает набирать очки. Если мы хотим выставить нового