но в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рижский бальзам
Как-бы замечательно было бы вернуться хоть раз на много лет назад, и что-то исправить. Эх!.. Мелочь какую-то. Сколько дров нами наломано, сколько брошено зря, потеряно по-глупости… А ведь и вправду: вернуться бы лет на двадцать назад, и… По другому сделать. Вы бы что хотели исправить?
Клубок закручивается туго. Всё взаимосвязано. Совершенно не испытывая желания, я зачем-то согласился выпить тот раз, уступил Андрюхе, другану своему армейскому, хотя уже не раз убеждался, что Андрюха мой – дурак набитый, и вечно в неприятности с ним вляпаешься. Так и в тот вечер. Прицепился Андрюха – «давай, вмажем, Алик! Давай! Чё-то скукота…» И вот я, к концу армейской службы своей уже значительно растеряв честное своё имя примерного солдата, в который раз получив от ротного «последнее китайское», какого-то чёрта нажрался с Андрюхой бражки. А веселее совсем не стало. Наоборот, тревожнее на много. Потому как в те времена в армиях было именно тревожно. Чуть ни каждый день из нашей части бежали солдаты. В основном прибалты. Литовцы, латыши… Их республики первыми вышли из Союза, и по телеку крутили чёрти-чё, и побежали пацаны домой пачками. Из вражеской России на любимую родину. Каждый вечер после проверки начинала гудеть сирена, и мы потом бегали по лесу, искали очередного «бегунка». Находили только форму прямо за забором. Приезжают, бывало, к солдатику на свидание, он тут же переодевается, садится в поезд, и через полдня уже дома. Ищите!
И строили нас «по тревоге» чуть ни три раза в день. И увольнений не давали, и по части злые офицеры ходили целыми кучами, а мы с Андрюшей, короче говоря, накушамшись бражки из огнетушителя*, и… И вот опять нас уже строят, и опять проверяют-пересчитывают, а я на Андрюху уже злой, потому как Андрюха плохо себя контролирует, и языком мелет чушь всякую, и вообще сразу видно – пьяный он, сволочь.
…Нас построили на плацу. Взводные перекличку провели по списку, шарахают сапогами на доклад. А мы с Андрюхой стоим тихохонько в самом «заду», и никто нас не видит, не слышит вроди. И ещё пять минут, и мы будем в роте. А там я Андрюху спрячу, заставлю принять душ, и всё-такое. И вот командиру части доложено, что «незаконно отсутствующих нет!», и вся часть замерла, ожидая команды «вольно! разойдись!», как вдруг Андрюша-падла бледнеет, шо сметана у крынке, и начинает выворачиваться, обильно пачкая плац бражкой с карамельками «бе-е…». Ротный подскочил, принюхался хмуро, и, взяв нас с Андрюшей за шкирки, потащил в штаб. И получаю я вместе с Андрюшей по10 суток. У меня вторую неделю уже дембель должен быть, а я получаю 10 суток ареста за употребление спиртных напитков, короче говоря!…
И вот вам закономерность, как есть: я не послал тогда Андрюху к чертям, когда он предложил выпить (хотя должен был!), и попал «на губу», и задержался «в армиях» ещё на месяц. А именно в этот месяц мою зазнобу тщательно обхаживала какая-то сука, а зазноба моя честно считала дни, и, когда моя служба плавно пошла уже на третий год, моя зазноба ни с того ни с сего вышла замуж, и умотала к чертям собачьим куда-то на Украину. Такие дела…
Нет-нет! Я не жалею теперь, ей-богу. Я провожу параллели. Всё взаимосвязано.
И готовились мы к дембелю, как к таинству святому. Чуть ли не сразу же с начала службы. Смешно… А каждый уважающий себя салабон был обязан обзавестись дембельским чемоданом, в котором трепетно хранились святые мощи: подарки для Любимой (как правило дорогая косметика и кружевное нижнее бельё), подарки для сестёр и мамы (у кого кто есть), гражданская одежда, шикарный одеколон, деньги, письма, и дембельский альбом. А у особо крутых кексов были ещё и охотничьи ножи моего производства, коих я настрогал штук двести, пока служил. Особая моя страсть, но я не об этом.
И вот в соседней роте, помню, рядом с нами влачат своё скорбное существование такие же, как и мы с Андрюхой, передержанные дембеля. Саня, Вовчик и Заур. Так же, как и у нас, срок службы этих товарищей уже пошёл на третий круг, но их, как нарушителей, держат до сих пор, мотая им нервы. А тройка знаменитая на всю часть. Друг за друга горой. Плечо к плечу.
– Одной ложкой говно хавали, – говорят про таких обычно.
И вправду. Три друга, три товарища. Сколько передряг, сколько суток… Всегда вместе, всегда рядом. И вот как-то вижу я такую картину. По части бегают Заур с Вовчиком, злые, как черти. Чё стряслось?
И по ротам прошла невероятная сплетня:
– Саня «военный билет» получил в штабе. Ни чё не сказал, а на дембель ушёл втихаря! И дембельские чемоданы ихние «крысанул»*!…
Вовчик чуть не плакал, не веря в произошедшее, и горько вспоминал, как они втроём всё делили меж собой.
– Завалю суку…, – хмуро шипел Заур, выспрашивая у пацанов, – Откуда?.. «Краснодарский край…»? А город какой?, – и записывал адрес Сани, – Бля буду, завалю поеду…
– Мамкин платок даже взял, мразь…, – у бедного Вовчика дрожали белые губы, – Прикинь?..
Худо-бедно, а мы с пацанами собрали по мелочи и Вовчику, и Зауру на дорогу. Кто брюки отдал, кто пару сотен сунул. Не поедет же нормальный мужик