дома на Черноглазовской, которую детьми они называли «проходняшкой», подворотня соединяла улицу и двор, Хава всё просила Бога, чтобы их флигель оказался на месте. Если его там не будет, ей казалось, что она этого не переживёт.
Хава уже прошла арку, где, как много лет назад, так же пахло помойкой, и всё боялась поднять глаза. Наконец, она пересилила страх и увидела в центре двора, среди фонарей, что старенький одноэтажный флигель Шварцев стоит, где стоял. Это был высший момент счастья! И хоть выглядел он неказистым, низким и тесным, да ещё огороженный неуклюжим забором, за которым лежал крошечный палисадник – ей всё это показалось таким прекрасным, что она не променяла бы его даже на дворец царя Соломона! Летом Хава сразу узнала бы это место по зелёной занавеси дикого винограда на стене дома, по запаху цветов на клумбе… Сейчас же весь мир её воспоминаний лежал под снегом, как и сама жизнь, припорошенная годами…
Хава решила, во что бы то ни стало, попасть во флигель, кто бы там не жил. Она подошла к калитке, открыла её, вошла в палисадник. Опираясь на деревянные поручни, которые выстругал её дед, поднялась на крыльцо. Хотела позвонить, но почему-то звонка не оказалось, и гевэрэт Берон постучала.
Дверь открыли сразу. На пороге стояла молодая взволнованная женщина.
– Ну, почему вы так долго?! – чуть не плача спросила она.
– Что, долго?.. – не поняла Хава Берон.
– Мы вызывали доктора ещё утром! – недовольно объяснила женщина, впуская её в дом.
Оказалось, что в семье болен ребёнок. Сильный кашель. Высокая температура.
Не представившись, кто она, Хава осмотрела малыша, на личном бланке выписала рецепт, поставила свою печать и подпись. Затем позвонила главврачу детской больницы и попросила его срочно помочь ребёнку по адресу – Черноглазовская 10, флигель во дворе.
Лишь потом достала из сумки коробку израильских конфет и уже за чаем на крохотной кухне в нескольких словах обрисовала, кто она и зачем прилетела в Зуев.
Услышав фамилию Шварц, хозяева переглянулись, и женщина достала из буфета небольшой свёрток, обернутый в пожелтевшую газету. Она положила его на стол и стала аккуратно разворачивать, чтобы не порвать обёртку, то и дело, поглядывая на гостью. Наконец свёрток был раскрыт, и перед госпожой Берон появился совсем новенький фотоаппарат «ФЭД» довоенного выпуска.
– Боже! – воскликнула поражённая гостья. – Это же мой подарок!
На задней части корпуса стояла гравировка: «Дорогой внучке Евочке Шварц от бабушки Нины. 15.VI.41 г.».
– Вы нашли его в погребе, за бочкой?
– Да, – ответила женщина, – лет двадцать тому, когда родители делали капитальный ремонт. До нас здесь жило много семей…
– Плёнки внутри не было? – спросила гевэрэт Берон без всякой надежды услышать положительный ответ.
– Была, – сказал хозяин дома.
– И… где она?.. – затаив дыхание, произнесла гостья.
Вместо ответа женщина достала из ящика буфета небольшой толстый конверт и положила на стол.
Госпожа Хава, не веря в