к нему, разговаривала с ним и объяснялась ему в любви. Как будто эти объяснения были услышаны кое-кем из присутствующих.
Помню, через несколько дней приятель Владимира Владимировича – Лев Александрович Гринкруг, когда мы говорили о Маяковском, сказал:
– Я не понимаю, отчего Володя был так мрачен: даже если у него неприятности, то его должно обрадовать, что женщина, которую он любит, так гласно объясняется ему в любви».
Обратим внимание на неожиданное появление на этом празднестве Льва Гринкруга. Ведь он, как сообщают его биографы, в конце 1925 года уехал в Париж, стал заниматься финансовой деятельностью и в Советский Союз возвращаться отказался. А новый 1930 год он встречал в Москве! Мы уже говорили о том, что ещё осенью 1929 года в связи с побегом Беседовского Лубянка отозвала из Франции всех своих сотрудников-агентов, и Лев Гринкруг оказался в их числе. Впрочем, до сих пор не ясно, кто отдал ему приказ вернуться. Кто-то из руководства ОГПУ? Или его вызвал Агранов, чтобы подключить к своей мстительной затее?
Ответов на эти вопросы найти не удалось – личность Льва Гринкруга почти никого из историков не интересовала. Но, как бы там ни было, неожиданное его возвращение на родину лишний раз свидетельствует о том, что он тоже был гепеушником (иначе, появившись в Москве, он сразу оказался бы в застенках Лубянки). И теперь у Маяковского появился ещё один соглядатай. Мстительная акция Агранова-Бриков продолжала раскручиваться.
Но вернёмся на праздник в Гендриковом переулке.
Галина Катанян:
«Веселятся все, кроме самого юбиляра. Маяковский мрачен, очень мрачен…
Лицо его мрачно, даже когда он танцует с ослепительной Полонской в красном платье, с Наташей, со мною… Видно, что ему не по себе.
Невесел и Яншин. Он как встал с самого начала вечера спиной к печи, так и стоит всё время угрюмо, не двигаясь, с бокалом в руках».
Что же такое произошло с Владимиром Владимировичем?
Галина Катанян:
«Уже много выпито шампанского, веселье достигает апогея. Володя сидит один около стола с подарками и молчаливо пьёт вино. На минуту у меня возникает ощущение, что он какой-то одинокий, отдельный от всех, что все мы ему не нужны».
Прежде всего, Маяковского должно было расстроить поведение Лили Брик.
Галина Катанян:
«Она сидит на банкеточке рядом с человеком, который всем чужой в этой толпе людей. Это Юсуп… Он курит маленькую трубочку, и Лиля, изредка вынимая трубочку у него изо рта, обтерев черенок платочком, делает несколько затяжек».
То, что такое общение с Юсупом было явно затеяно, чтобы посильней задеть Маяковского, подтверждает и такой фрагмент из воспоминаний Вероники Полонской:
«Когда после смерти Владимира Владимировича мы разговаривали с Лилей Юрьевной, у неё вырвалась фраза:
– Я никогда не прощу Володе двух вещей. Он приехал из-за границы и стал в обществе читать новые стихи, посвящённые не мне, даже не предупредив меня. И второе – это как он при всех и при мне смотрел на вас, старался сидеть подле вас, прикоснуться к вам».
Вот Лили Брик и пустила в ход свою «колющую» месть!
Реакция