/ бегущий / с фронта стройки,
мне – не друг, / а враг по крови нам.
И сейчас / кричащий эти строки
я /руки / такому / не подам!
Ренегат, / предавший дело класса,
ставший тылом / к будущим годам,
мне не друг! / Готов дыханьем клясться —
я /руки / такому / не подам!
Хитрый волк, / бежавший за границу
к банками / зажатым городам —
мне не друг. / Покуда жизнь хранится,
я /руки / такому / не подам!
Спекулянт, / снимавший сливки / с жизни,
мне не друг! / И этим господам,
брезгуя / прикосновеньем / к слизи,
я /руки / такому / не подам!
Если ж друг, / вчера нуждаясь / в друге,
а сегодня, / усмехая рот,
и держа / по швам / с презреньем /руки —
другу, / мне, /руки не подаёт, —
пусть / оскрёбки дружбы / копошатся!
Пемзой грызть! / Бензином кисть облить,
чтобы все / его рукопожатья
со своей ладони / соскоблить».
Под стихотворением, с которым ещё до публикации явно ознакомились Брики (и, надо полагать, Агранов), стояло имя автора – Семён Кирсанов.
Что тут можно сказать? Стихотворение страшное. В нём заключена, пожалуй, неменьшая сила презрения и ненависти, чем та, что была заложена Маяковским в пьесы «Клоп» и «Баня».
Сразу вспоминаются слова Петра Незнамова, который сказал про Маяковского:
«Он и С.Кирсанова ставил на ноги. Как он был внимателен к его росту! А к росту других? А как он был по-настоящему рад, когда впервые услышал, что рота красноармейцев шла и пела "Будённую" Асеева. Он был рад вдвойне и за Асеева, и за расширение словесной базы поэзии».
Теперь его питомцы высказали своё отношение к нему.
Николай Асеев:
«Главное, что мы не представляли, как горько у него было на душе. Ведь он никогда не жаловался на свои "беды и обиды"».
Вряд ли Владимир Владимирович успел заглянуть в «Комсомолку» до своего выступления в прениях – иначе он наверняка ответил бы на этот поэтический выпад, на этот мощный безжалостный удар, изложенный в его же стиле – лесенкой.
Своим вступлением в РАПП Маяковский ошарашил не только своих бывших соратников-рефовцев. Его бывшие оппоненты (рапповцы) были ошеломлены не меньше. Бенгт Янгфельдт даже пишет, что в их рядах воцарились «переполох и растерянность». Один из лидеров РАППа, писатель Юрий Либединский, впоследствии писал, что они очень боялись «драчливого» характера Маяковского, но им льстило, что к ним присоединился такой выдающийся поэт.
Видимо, из-за этой растерянности руководства пролетарской ассоциации ничего торжественного в процессе приёма новых членов не было.
Александр Михайлов:
«Процедура приёма была скучной и унизительной для поэта. Он прочитал "Во весь голос", прочитал без вдохновения, без подъёма. Рапповские наставники давали советы, как надо жить и о чём писать».
Вероника