рыба не дура, просто так на крюк она не идет. Рыбу надо перехитрить. А это умение достается не с первого раза. Ну снасть, само собой, надо иметь высокого класса. Цепким и маленьким должен быть крючок с блестящей капелькой олова. И леска. Леска должна быть тонкой, прочной и незаметной. Все эти качества, говорят, сумели соединить пока что только японцы. Мой друг, уезжавший недавно в Токио, был атакован лунатиками: «Купи! Не леска, а чудо! Рыба ее не видит…»
Сидит лунатик на ящике, ведет с рыбой единоборство. Надо уметь раздразнить рыбу. Рука с удочкой тихо подрагивает. Временами весь рыбак с пяток до завязок у шапки подрагивает с удочкой вместе. И маленький рубиновый червячок на крючке там, в глубине, тоже пляшет. Ну конечно, какая рыба равнодушно пройдет мимо красного плясуна? Хвать! И в тот же момент заработали руки. И вот уже бьется, взбивает пушистый снег красноперая рыба размером… со спичку или чуть больше. Да. А что делать?
Выдра. Она что-то заметила.
Обычно ловится окунь. На блесну подо льдом попадаются щуки. Ловится лещ, где-нибудь на Волге или Оке. В Сибири пудового веса таймень попадает. На Камчатке в лунке ловят гольцов. И много ловят – на салазках еле довозят в поселок. А тут, в Подмосковье, вся радость – маленький окунек. Конечно, со спичку – это самая крайность. Такие обычно в счет не кладут. Считать начинают с «мелкого», величиной с палец, потом идет «ровный», потом «которого можно жарить», потом «крупный», потом идет «лапоть». «Лапоть» – это рыба, приносящая славу. Месяца два потом будут ходить разговоры: «Вон там, около камышей, Борис Иванович три «лаптя» взял…» Конечно, есть рыба и еще более крупная. Это которая даже японскую леску рвет, а если уж обрыв не случится, то надо кричать, чтобы скорее подали пешню – расширять лунку. Рассказ о такой рыбе лунатик начинает словами: «Вот случай был, хотите – верьте, хотите – нет…» Обычно не верят, но в каждом живет мечта когда-нибудь крикнуть: «Пешню, пешню давайте!»
Забыв о рыбе, я как-то взялся считать удильщиков. На озере сидело четыреста человек. Наверное, с самолета, пролетавшего в этих местах, озеро казалось большой белой тарелкой. Лежали в тарелке пироги с маком. Пироги кто-то съел, а мак остался. А совсем близко каждый лунатик имеет свое лицо и, если внимательно приглядеться, свою привычку, свой почерк, если хотите. Один сидит с транзисторной музыкой, другой для борьбы с морозом приспособил хитроумную печку, третий устроил палатку над лункой. Четвертый ловит обязательно лежа. Однажды я испугался, увидев у камышей такую фигуру. Валенки чуть занесло снегом. Щека на льду. Хотел уже кликнуть людей. Но вижу, рука у человека подрагивает.
– Вам плохо?
– Тсс… Ходят…
– Что ходит?
– Два ходят…
Я нагнулся к лунке и увидел: два «лаптя» презрительно толкают носом красного червяка. Я тоже лег, и уж не помню, сколько времени мы наблюдали, как озерные полосатые тигры лениво ходят между камышинками.
Есть у лунатиков теории, подкрепленные