вытащил из воды тело. Осмотрев его, он крикнул:
– Маргарита Джоунс – мертва.
Немолодая Маргарита была тихой, незаметной женщиной. Монах нетерпеливо спросил:
– Ты видишь там аббата Антония?
Молодые люди в лодке переглянулись, и Годвин понял, что слишком поторопился. Но Мерфин крикнул ему в ответ:
– Я вижу рясу.
– Так это аббат! – закричал ризничий. Единственным не найденным пока монахом оставался Антоний. – Как он?
Ученик Элфрика наклонился через борт лодки, но не смог разглядеть и залез в воду. Скоро он крикнул:
– Дышит.
Годвин испытал радость и разочарование.
– Так вытаскивайте скорее! – И спохватился: – Пожалуйста.
Не очень вежливая просьба, но Фитцджеральд нырнул под частично выступающее из воды бревно, сказав что-то сквайрам. Те отпустили бревно, которое держали за конец – оно плавно соскользнуло в воду, – и приготовились схватить то, под которое заплыл Мерфин. Похоже, юноша старался отцепить одежду Антония от досок и щепок. Годвин, переживая, что не может ускорить процесс, велел двум парням, стоявшим рядом:
– Идите в аббатство и скажите монахам, чтобы принесли носилки. Передайте – вас послал Годвин.
Наконец Мерфин выудил из-под обломков неподвижное тело. Подтолкнул его к лодке, и сквайры втащили аббата на борт. Затем подмастерье забрался сам, и суденышко направилось к берегу. Добровольцы вынесли Антония из лодки и положили на носилки, принесенные монахами. Годвин быстро осмотрел дядю. Он дышал, но пульс был слабым, а лицо жутко белым. На голове и груди виднелись лишь ушибы, таз оказался раздавлен. Глава монастыря истекал кровью. Монахи подняли аббата, и Годвин повел их в собор.
– Дайте дорогу! – кричал он.
Настоятеля пронесли в алтарную, самую священную часть. Ризничий велел положить раненого перед главным алтарем. Мокрая ряса облепила страшно изуродованные бедра и ноги Антония, только верхняя часть тела, казалось, принадлежит человеку.
За несколько минут все братья собрались вокруг настоятеля. Годвин забрал мощи у графа Роланда и поместил их подле ног Антония. Иосиф вставил ему в руки украшенное драгоценными камнями распятие. Мать Сесилия встала на колени, отерла лицо аббата тряпочкой, смоченной какой-то успокоительной жидкостью, и повернулась к Иосифу:
– Кажется, сломано много костей. Вы хотите, чтобы его посмотрел Мэтью Цирюльник?
Тот молча покачал головой. Годвин был доволен. Цирюльник опять осквернит святые мощи. Лучше предоставить все Богу. Брат Карл совершил соборование и вместе с монахами запел гимн.
Ризничий не знал, на что надеяться. Уже несколько лет он ждал конца эпохи аббата Антония, но в последний час ему пришло в голову, что дядю сменит совместное правление Карла и Симеона, близких друзей умирающего. Лучше не станет.
В толпе монах увидел Мэтью Цирюльника – тот через плечи братии смотрел на нижнюю часть тела Антония. Возмущенный Годвин уже собирался