Лариса Малмыгина

Лилия Белая. Эпический роман


Скачать книгу

молчал, и лишь округлые желваки беспрерывно ходили по его высоким бледным скулам.

      – Все там будем, – непроизвольно прошептала Ульяна и тотчас замолчала, так как немедленно осознала, что сморозила глупость, и нет на свете таких слов, которые сейчас бы могли помочь несчастному.

      – Поешь и иди отдохни, Лилия, ты еще не совсем поправилась, – очнулся от ступора хозяин дома. – А мы с Мстиславом приготовим ужин. Нам надо о многом поговорить с другом.

      Убедившись, что Герман взял себя в руки, не снимая с себя платья, девушка кулем повалилась в постель.

      Синие глаза почившей матери неожиданно предстали ее изумленному взору и, чувствуя сильнейшую слабость, недавняя умирающая моментально погрузилась в спасительный, без сновидений, сон.

      Вечер пришел быстро. Маленькая серенькая птичка настойчиво постучала в обледеневшее окошко и, удостоверившись, что Уля распахнула глаза, беззаботно вспорхнула к жестокосердным небесам.

      Герман сидел у печи и о чем-то тихо переговаривался с пришельцем.

      Мгновенно вспомнилась принесенная гостем весть, и стало невыносимо тяжко.

      – Встала? – скучно поинтересовался ее суженый и уронил лицо в сильные мозолистые ладони.

      – Добрый вечер, – вздрогнул при ее появлении хрупкий брюнет, – разрешите представиться – Мстислав Запольский, школьный друг вашего жениха. Кстати, через час мой поезд, свидимся или нет более, не знаю, но если будете в Москве….

      «В Москве»! – ахнула Уленька и вспомнила гордячку Матрену. Вот кто завсегда мечтал побывать там!

      – Прощайте, – встал с лавки земляк ее возлюбленного и чудно так головой воздух боднул, – Простите, но мы занялись не тем, чем надо и не приготовили достойный ужин, сударыня. Жаль расставаться, но мне пора. Прощайте.

      Запольский крепко обнял школьного друга, а затем поцеловал руку растерявшейся девушке.

      Накинув на плечи дорогущую шубу, не оглядываясь, он быстро распахнул перед собой дверь.

      После похорон стало оглушающе тихо, и Фекла Устиновна каждый день молилась о загубленной душе своего единственного сыночка. Она не ела, не пила, не спала, а лишь сидела на коленях подле равнодушных, обряженных в золоченые рамки, образов и тоненько выла, как старая бездомная собака. Темнело рано, и когда приходила ночь, женщина валилась на пестрый городской коврик, чтобы погрузиться в жуткое безмолвие. Дементий Евсеич ходил мимо обезумевшей от горя жены и неизменно хранил молчание. Время остановилось. Но однажды в него бесцеремонно ворвались люди в длинных серых шинелях. Они держали наготове винтовки и что-то кричали непонимающим ничего хозяевам.

      – Нас выселяют, – заботливо поднял несчастную с колен неожиданно поседевший Макаров. – Грят, едем на жительство в Сибирь. Добро, что еще в каталажку не засадили. И на том благодарствуем.

      Он кривил посиневший по причине больного сердца рот и силился изобразить перекошенную улыбку,