Наталья Лазарева

Нелегалка-2-2015. 2014-2015-2016


Скачать книгу

мои сыновья друг с другом не ладят, давно уже. Родные – как чужие. Но тут встретились, поболтали, посмеялись. Перед тем, как уехать, дорогой гость спросил: «Можешь позвонить в деревню? Хочу поговорить с бабушкой и дедушкой». Я поразилась. Он у нас не очень общительный, а тут чудеса такие. Позвонила. Поговорили. Все довольны.

      Потом я узнала, что он от меня направился к сестре с отцом. Там его тоже не ожидали увидеть. Он пробыл у них почти до полуночи. Потом уже я думала: «Словно прощался со всеми».

      В семь утра меня разбудил телефон. Рано утром сын ехал на мотоцикле, и его сбила машина, которая скрылась с места происшествия. Свидетелей нет. Пострадавшего везут в Елизаветинскую больницу. Плохи дела. Елизаветинская – «Третья истребительная» – в городе имеет дурную славу.

      Я сидела на лестнице перед дверью в операционный бокс. Потому что не было никаких сидений. Можно было посидеть на батарее, но от окон так дуло, что спину заламывало через минуту. Пыталась пристроиться на ступеньках стремянки, но стремянка оказалась слишком грязной.

      Операция шла четвёртый час. По коридору бегали врачи и медсёстры. Со мной никто не разговаривал. Только одна девушка в белом халатике (потом я её ни разу не видела, даже подумала, что это была галлюцинация) задержалась (я кидалась ко всем, кто выходил из операционной, но медперсонал делал вид, что меня не существует). Девушка засмеялась на мои расспросы: «Ничего страшного! Там самое неприятное – бедро правой ноги, плохой перелом, остальное ерунда!»

      В одиннадцатом часу подъехала дочка. Она пробыла со мной пару часов, и уехала в ГАИ, за вещами брата. Конечно, много чего пропало. Да и фиг-то с ним. Но шлем она привезла домой, и он остался страшным сувениром – раскорёженный, без защитного стекла. Мотоцикл годился только в металлолом.

      Через шесть часов двери операционного отделения распахнулись и десяток врачей, окружив каталку с вытащенным с того света байкером, направились к грузовому лифту. Я стояла с отвисшей челюстью. Правая рука и левая нога были полностью загипсованы. Из левой руки и правой ноги торчали металлические конструкции. Синяки, шрамы и… Абсолютно чистое лицо – ни единой царапины! Я кинулась к ребёнку, меня оттеснили от каталки: «Мать? Кто разрешил?» – «Куда его везут?» – «В реанимацию». Я понеслась вниз.

      Перед реанимацией никого не было. «Где мой сын?!» – я так орала, что на меня, наконец, отреагировали: «На рентгене». Помчалась к рентген-кабинету.

      Они не знали, как его переложить на стол.

      – Нельзя его брать. Руки и ноги переломаны. Таз сломан.

      Я вошла в кабинет, слушала, смотрела и отказывалась верить.

      Почему он был на мотоцикле? Он же вчера вечером говорил, что больше никогда… И как вообще?.. Он права получил, едва исполнилось 18, у него официально водительский стаж 13 лет, и никаких проблем не было. Он любит технику и умеет с ней обращаться. Машины для него – святое. А сгинувшей в металлоломе «Хондой» он гордился.