Боренька. Одна судьба, две семьи, две трагедии (основано на реальных событиях)
созванивались по несколько раз на дню. Вечерами часто встречались в кафе, или просто гуляли по осеннему парку, шурша золотистой листвой ногами. Вадим рядом с ней чувствовал себя мальчишкой, но уже повзрослевшим, и часто удивлял Вету. То подарит цветы, то силком зовёт в клуб, а было такое, что прислал письмо со стихами.
Андрей Михайлович был рад, что Вадим стал не просто другом и коллегой, Михалыч уже спал и видел, что Вадим и Вета поженятся. Да и Вадим понимал, что эта встреча не случайна.
Отец Вадима, Виктор Петрович, был приятно удивлён, что у сына, наконец, появилась постоянная девушка, и что они встречаются. Но был немного огорчён, что сын отдалился от него, понимая и надеясь, что это серьёзно, и мечтал о внуке
*** *** ***
Алевтина Геннадьевна работала каждый день, и каждый день наблюдала за Боренькой. Скоро ему должно исполниться полгода. Она приходила в своё личное от работы время в ясельную группу, и занималась с детьми, как и другие воспитатели детдома. Но Боренька был очень красивым мальчиком. Алевтина Геннадьевна всегда смотрела на него, и видела те же глаза, такие, как у Лены. Боренька для неё был отрадой.
Бывало, в детдом приходил Юра, чаще один, но бывало, и с Катей. Приносил сладости детям. Но они всегда смотрели этим тяжёлым взглядом, который спрашивал: ты заберёшь меня? Это его пугало, даже взгляд племянника ему казался таким тяжёлым, когда он уходил из этого учреждения. Ему казалось, что эти сотни глаз говорили ему: мы обречены.
Действительно. Все дети обречены, только каждый по-своему. Кто-то рождается в богатой семье, кто-то в нищете, а бывает, что ребёнок обречён быть сиротой. И с каждым годом таких детей становится больше. Всё больше и больше. Прямая прогрессия. Никто не волен родиться там, где захочется. И никто не волен умереть, когда захочется.
Алевтина Геннадьевна заболела. Это случается с каждым. Но возраст всегда сказывает хронические симптомы заболеваний. Множество стрессов, нервное напряжение, беспокойство, и нагрузка на сердце обеспечена. Алевтину Геннадьевну увезли прямо с рабочего места в карете Скорой Помощи. Её определили в палату интенсивной терапии, и вот уже целую неделю она лежала с капельницами и таблетками.
И самым частым гостем Алевтины Геннадьевны стал Юра. В его глазах читался испуг. Именно испуг, что Алевтина Геннадьевна может уже не встать. Он думал, но всё время отгонял мысли, что родной племянник останется в детдоме, и никто из родных ему не поможет. Но он решился. И в одном из многочисленных визитов через огромное стеснение завёл разговор с Алевтиной Геннадьевной о тревожащей его проблеме.
– Алевтина Геннадьевна…
– Да, Юра? Ты что-то хотел спросить?
– Не совсем… Я боюсь
– Чего ты боишься, сынок? – умоляюще смотрела она на племянника.
– Мне стыдно. Мне стыдно признаться, но я боюсь за Бореньку. Я хотел бы стать для него опекуном, но боюсь. Боюсь, что не смогу…
– Юра. Сынок. Я не собираюсь умирать. По крайней мере, я всё равно буду