пьян и спал сидя, прислонившись к стене коровника. Женька уверенно, но осторожно, вздрагивая, однако, при каждом шорохе, пробрался к загону и без труда снял две жерди, освободив тем самым выход. Коровы немного ещё постояли, как бы раздумывая, идти или нет, не наругают ли их немцы за это, и, не торопясь, разбрелись в разные стороны. Утром стало видно – загон пуст. Кто это сделал, нетрудно было догадаться, но Женька уже исчез. Женька ушёл, но ниточка потянулась к Семёну. Ясно, что мальчишку кто-то научил, а раз Женьку очень часто видели с Семёном, то Семёна арестовали. Семён не скрывал враждебного отношения к фашистам, открыто высказывая это при всех. Он вообще удивлялся, почему немцы до сих пор его, красноармейца, не расстреляли. Он искал смерти. Жить калекой он не хотел, он думал, искал варианты, как подороже отдать свою жизнь, как рассчитаться за свои ноги. Не успел.
Вскоре произошло ещё одно событие. Немцы собирали для армии тёплые вещи у населения окрестных сёл и свозили на склад в нашем посёлке. Под склад был приспособлен колхозный амбар – просторное деревянное помещение с соломенной крышей. Охранял склад вначале полицейский, но после происшествия с коровами ему склад не доверили – поставили немецкого часового. Буквально через неделю склад сгорел. Часовой был убит. Это было дело рук не наших жителей – у нас это сделать было просто некому. А через два дня за посёлком был найден убитый офицер. Стало ясно, что появился какой-то неизвестный мститель.
У всякого события есть две стороны – хорошая и плохая. Уничтожая фашистов, он делал хорошее дело. Но в то же время он создавал проблемы жителям. Пока немцам не докучали, они вели себя спокойно. После поджога склада и убийства немцев начались аресты и расстрелы. Расстреляли Семёна, расстреляли двух девушек, правда, из соседнего села, заподозрив их в связях с партизанами. Застрелили бабку Исачиху. Бабка Исачиха, я считаю, сама нарвалась.
Баба Дуня сильно затосковала, когда забрали корову во второй раз, будто бы лишилась близкого родственника. Она каждый день подходила к загону и смотрела на свою Зорьку. В этот день ей стало совсем невмоготу, она решила пойти на свидание с Зорькой и отнести ей передачу – охапку свежего сена. Бабка пришла к загону, позвала корову. Она подошла. Исачиха стала её гладить, кормить травой и, когда полицейский куда-то отлучился, она взяла корову и повела домой. Немцы увидели её, когда бабка с коровой отошла на приличное расстояние. «Хальт! – крикнул немец. – Стой»! – пояснил он на ломаном русском языке. Бабка Исачиха или не слышала, или решила – всё равно пропадать, если немцы не убьют, так с голоду умрёшь без коровы. Она продолжала идти. Немец выстрелил – попал, бабка Исачиха упала – скончалась на месте.
Немцы вообще планировали какую-то карательную акцию против жителей посёлка. Об этом узнал староста Борисенко. Он и оповестил односельчан. Было решено тайно ночью уйти всем в лес. Лес с незапамятных времён был в наших краях лучшим другом и защитником для жителей. Он прятал беззащитных людей от захватчиков, беглых – от преследователей, жертв – от палачей. Удивительно, как мог Борисенко, помогая жителям, не вызывать подозрения у немцев – Штирлиц какой-то.
– Ну