От такой красоты уйти! Да миллионы мужиков отдали бы жизни за одну ночку с нею! Где там Клеопатре, она была страшилищем по сравнению с этой девчонкой!
Ванда опять долгим взглядом посмотрела на Ангелину, и восхищение в её глазах вдруг сменила злость:
– Да за что ж всё ей?! Чем я хуже? Почему он на меня всегда смотрел только как на подругу, только как на колдунью?! Чем моё тело хуже этого? – и Ванда, неожиданно даже для самой себя, принялась судорожно срывать с себя одежду, а потом бросила взор в зеркало: – Ну, это ли не идеал?
В зеркальной глади отразились красивые, почти безукоризненные формы. Всё в них было идеально, но не хватало той нежности, которую просто источало тело юной Ангелины, и Ванда это поняла:
– Да, возможно, это одно из прекрасных творений Создателя, но это, – и она повернула голову в сторону спящей девушки, – это самое прекрасное!
Колдунья неторопливо оделась, а потом открыла резную дверцу тумбочки и достала оттуда бутылку коньяка, видать, здесь женщина находилась не впервые. Коричневатая влага тоненькой струйкой перетекала из бутылки в фужер, но Ванда за этим не следила, взгляд её, чуть затуманенный, был обращён куда-то далеко, быть может, она сейчас видела Романа там, куда его отправило её снадобье? Коньяк, переполнивший фужер, блестящей лужицей растекался по столу, и колдунья поняла это только тогда, когда капельки, соскользнув с поверхности стола, разбились о её босые ноги.
– Что же это я! – спохватилась Ванда и поставила бутылку на стол. – Не к лицу мне испытывать эмоции. Я рождена для того, чтобы их создавать, а, создав, полновластно ими пользоваться!
Она жадно влила в себя коньяк, выдохнула спиртные пары и, усмехнувшись, потёрла руки:
– Ох, что я придумала! Не знаю, понравится ли это Роману, но Ангелине это наверняка придётся по душе. Почему-то она мне нравится всё больше и больше! А ну-ка, девочка, просыпайся, потом досмотришь своих снов вычурный ажур!
Ангелина проснулась мгновенно, хотя, скорее всего, это был не сон, это была смерть, краткая смерть, словно репетиция той смерти, неотвратимой, нетерпеливо ожидающей всех нас. Девушка ничуть не удивилась, что рядом с нею находится незнакомая женщина. Во взгляде этой женщины были лёгкая печаль и какое-то озорство, словно она только что решилась на что-то очень важное.
– Скажи-ка, милая девушка, хочется ли тебе жить? – задала вдруг Ванда вопрос, сваливший бы с ног любого, любого, кроме нашей героини.
– Если без него, то – нет! – не задумываясь ни на миг, ответила она. – Да я и не живу теперь.
– Нет, ты жить будешь!
Ангелина поднялась с ложа и тут же опустилась на колени перед Вандой:
– Вы знаете что-то о нём, – не спросила, а утвердительно прошептала она и сжала руки на груди. – Где он? Что с ним? Он жив?!
– Надеюсь, да. А вот где он?.. Этого я сказать не могу, хоть и сама его отсылала.
– Вы тоже, как и он, считаете, что я ребёнок, и все мои чувства мимолётны и смешны?
– Нет, девушка, мне так не кажется, и в вашем споре я