созданный интеллектом, тоже рассеян и неуловим.
3. Квазибезумие разума
Пришёл новый день. Снова взошло солнце. Такое же светило видели наши далёкие предки двадцать-тридцать тысяч лет назад. Они также были очень любопытны ко всему, что их окружало. И также хотели получить от этой жизни как можно больше.
На заре человеческой цивилизации человек с каменным топором, луком и стрелами в руках задумался над мироустройством.
Вот как это было.
Человек различал деревья, скалы, животных, своих родственников и соплеменников. Он узнавал их и звал по именам. Он называл сам себя своим собственным именем, так же как и других людей.
Он наклонялся над цветком и говорил, – «Прекрасный цветок». Цветок рос из земли, человек стоял рядом с ним и любовался им. Он ходил вокруг него, попеременно рассматривая с разных сторон.
Он видел орла парящего в высоте и говорил: – «Вот парит гордый орёл, мои стрелы не достанут его. Я хотел бы, чтобы мой сын был таким же гордым и независимым как он. Я назову его Мудрый Орёл». Орёл парил высоко в небе, не обращая внимания на человека. А внизу, подняв голову, стоял человек.
Первобытный человек-философ оглядывался вокруг себя, стараясь охватить одним взглядом всё, – и горы, и лес и море, и прекрасные цветы, и летающих птиц. Он хотел рассмотреть цвет каждого лепестка и листочка, почувствовать каждый бугорок и шероховатость почвы. Ощутить каждый аромат и все его составляющие. Услышать беззвучно скользящих в глубине моря рыб и почувствовать притяжение каждой звезды. У него кружилась голова, и перехватывало дух от всей этой непостижимо громадной картины. Он говорил, – «Это Мир, в котором Я живу».
Но в картине мира, которая включала в себя всё на свете, кое-чего не хватало. Человек рассматривал Мир так же, как любую вещь в мире: с позиции стороннего наблюдателя.
Свою позицию он не замечал. Но вскоре человек-философ стал обнаруживать парадоксы в рассуждениях. Тогда он принялся дополнять свою картину мира, достраивать, модифицировать, подлатывать и маскировать тупики, в которые вели парадоксы.
Он не мог на самом деле включить в модель мира самого себя. Ведь нельзя быть одновременно наблюдателем и наблюдаемым. Может быть, попробовать попеременно?
Человек-философ выделяет понятия времени и движения как всеобщие понятия, как философские категории. Эти категории являлись частями картины мира, и противопоставлялись остальным частям схемы мироустройства.
Категории характерны для метафизического мышления, которое в связи с этим можно называть категориальным мышлением. Они не устраняют парадокс, так как устранить его невозможно без отказа от всей метафизической схемы, без принципиального отказа от метафизического мировоззрения.
Затем у человека-философа появлялись представления о некоем всемирном разуме или ещё какое-то дополнительное категориальное понятие.