старясь оставить позади все плохие воспоминания, уже успевшие скопиться за короткое утро.
Филип наскоро отряхнулся – повезло, что грязь была сухая, так что почти вся сошла. Однако при этом на рубашке, еще пару минут назад бывшей белоснежной и идеально выглаженной, обнаружились множественные мелкие дырки. Соль прямо на глазах прожигала хлопковую ткань насквозь. Ком подступил к горлу человека, только что утратившего ценнейший предмет гардероба.
Филип этого никому не говорил, но эту рубашку он ненавидел. Он терпеть не мог того, что на работе его заставляют носить этот элемент униформы. Худой и высокий, в белой рубашке, он напоминал отполированного глиста. К тому же все в офисе ходили в белых рубашках и эта уравниловка, когда человек превращается из индивида в типовой шаблон, просто выводила его из себя. Да и трудовую повинность свою Филип, в глубине душе, тоже ненавидел, и рубашка была не чем иным как символом той проклятой работы.
– Но ведь работать надо. Нужно на что-то жить, – ответил Филип сам себе, когда эти мысли о рубашке вновь пронеслись в его голове. К тому же на рубашку были потрачены денежные средства, не говоря про труд и время на ее чистку и глажку – так что сентиментальное чувство жалости к утрате все же возымело место.
Возвращаться нет времени, придется в этот раз немного отойти от формуляра. Филип застегнул покрепче кофту и решил, что сегодня будет весь день ходить так. Жарко стало почти сразу, белый воротничок, выглядывающий из-под кофты, потел, но долг велит терпеть. В офис надо прийти вовремя в любом случае. «Как же много на сегодня дел», – качал головой путник.
И тут на тротуаре обнаружился широкий поток людской массы. Очевидно, никто не шел за трактором – Филип теперь знал почему – люди вытекали на улицу из дворов и подворотен, откуда только можно. Кажется, кто-то даже вылезал из окон ближайших домов. И все они двигались вперед в одном направлении, в едином порыве. Филип влился. Однако скоро обнаружил, что в определенный момент поток расступается, словно река, огибающая скалу с двух сторон. На пути стоял попрошайка со стаканом в вытянутой руке. Казалось, что толпа боится подступить к нему ближе, чем на три метра, и проситель шел вперед, окруженный значительным пустым пространством. Попрошайка выглядел странно, в его лице было что-то от носорога – он имел выдающийся крупный нос с выраженной острой горбинкой. Филип редко отказывал просителям и автоматически нащупал в кармане пару мелких монет, однако, повинуясь стадному чувству, он обогнул попрошайку стороной и прошел мимо. Мысль, мол, «зря ничего не дал» стала резко грызть его сознание. А вдруг тому человеку действительна нужна хоть какая-то помощь? Очень уж жалостливо и обреченно выглядел проситель. Пытаясь выиграть минуту для размышления, Филип даже отошел в сторону постоять. «Нет, надо вернуться», – решил он и на этот раз приготовил даже денежную купюру вместо мелкой разменной монеты. Однако,